Трое из навигацкой школы (Гардемарины, вперед - 1)

Друзья придвинулись друг к другу, сели в кружок, нагнули головы и, таинственно поблескивая глазами, уставились в пол. "Ну? "-"Что - ну? "-"Я не знаю... "-"Надо найти Котова". - "Легко сказать... " - "Надо найти Котова и вызвать его на дуэль". - "Один раз уже вызывали. С негодяями не дерутся на дуэли! ""Именно с негодяями и дерутся. И убивают". - "Тогда я вызову Котова. У Алеши и так достаточно неприятностей". - "Бумаги бы вернуть Бестужеву. Он защитит нас от Котова". - "Но как нам попасть к Бестужеву, скажи на милость? От отца никаких вестей". - "Я попробую через Друбарева".

Алеша сидел молча, кусал губы и, наконец, сказал, положив руки на колени друзей.

- Я знаю, что надо делать. У нас есть замечательная возможность проникнуть в дом Черкасского. Гаврила с помощником пойдет туда лечить физиономию Аглаи Назаровны.

- Прекрасно! - воскликнул Саша. - С Гаврилой пойду я.

- Тебе нельзя, - покачал головой Алеша. - Над тобой висит Лесток.

- Тогда пойду я, - улыбнулся Никита. - Мы с Гаврилой отлично сработались. Я знаю по-латыни названия всех его компонентов.

- Тебе нельзя, - твердо сказал Алеша. - Княгиня может случайно узнать, что ты князь Оленев. В этом городе у вас есть общие знакомые. С Гаврилой пойду я.

- Ты безумец! - воскликнули Саша и Никита хором. - В этом доме ты можешь встретить Котова. Ты и опомниться не успеешь, как на тебя напишут новый донос и ты арестован!

Алексей подождал, пока друзья выкрикнут самые страшные свои предположения, улыбнулся смущенно, потрогал пробивающиеся усы.

- В доме князя я могу напасть на след Зотова. Софья ждет от меня письма. С Гаврилой пойду я.

И друзья уступили.

Ночь залила долину меж холмов теплым туманом, и потонули в ней кудрявые берега речки, и стога на пойменном лугу, и убегающий к горизонту проезжий тракт. Отзвонили колокола на розовой колокольне, стих шум в крестьянских избах. С гиканьем прогнали лошадей в ночное дворовые ребятишки, и снова все смолкло.

Спит мыза... Никита видит во сне Сорбонну. Она странная, ни на что не похожая: три храма на высоких холмах. "Ты доволен? " - спрашивает отец. "Да", - шепчет Никита. И уже не храмы, а три бревенчатых избы стоят на холмах. Он силится понять - почему, и душу его охватывает восторг. Он жаждет жертвы во имя какойто великой цели, он желает счастья всем ценой своих мук, а Сорбонна - это его счастье, его мука...

- Софья, - шепчет в подушку Алексей. - СофьяИмя пьянит, блаженно тяжелеет голова, глаза горячи от слез. И вот уже маменькина усадьба явилась его взору. Рогатый месяц запутался в ветвях черемухи, и в приглушенном его свете легкая фигурка сбежала с крыльца. А когда лунный серп обрел свободу и, перепачканный соком ягод, вырвался на чистое небо, Софья лежала рядом, и губы ее были терпкими, как черемуха, и сено пахло покоем.

Только Саша не мог уснуть. Жарко, душно, мыши пищат... "Надо подумать, сэры! Это безумие - отпустить Алексея в дом Черкасского. Это просто глупость. Но разве я уступил бы кому-нибудь право бороться за Анастасию? Помолчи, братец... Анастасия уехала с французом. Ему ты ее уступил... Но скажи она только слово, и... убил бы француза, убил бы Бергера... Хорошо воевать, лежа на подушке... "

Саша вышел во двор. Маленькое окно "ткацкого сарая" слабо светилось. Кто сей полуночник? Слабый свет посылала лучина, воткнутая в паз ткацкого станка. На полу сидел Гаврила и, постукивая от нетерпения валенком, старательно переписывал книгу Сашиного родителя. Зачем она ему?

Саше было невдомек, что в эти минуты камердинер переживал величайший душевный подъем. Мать честная, сколько адресов! И уже население всей необъятной России видел он своими клиентами, которым почтой можно будет переправлять и румяна, и серу для париков, и лекарства всякие...

"А, может, и мне переписать бестужевские письма? - пришла Саше в голову шальная мысль. - В самом деле, мы даже ни разу не заглянули в пакет. Никита говорит, что это гнусность - читать чужие письма... Может, оно и гнусно, но не с такими людьми, как Лесток. И потом... если б Бестужев захотел, то мог бы помочь Анастасии... " Короткий лай Оттона взметнулся над огородами, ему сразу помог другой собачий голос, звонкий и нетерпеливый, и вот уже вся стая сеттеров, забыв повадки родни, метнулась с холма вниз в травле заблудившегося зайца.

- В путь, гардемарины! Нас ждут великие дела! -крикнул, выйдя на крыльцо, Никита.

- В путь! - отозвался Саша.

- Великие дела, - пробормотал Алексей, с трудом просыпаясь, и тут же вскочил с лавки, вспомнив, что с этой минуты он не школяр навигацкой школы и будущий гардемарин, а скромный помощник парфюмера и лекаря: - Никита, вели закладывать карету!

Но отправиться в Петербург немедленно друзьям помешало отсутствие Гаврилы. На все расспросы дворня отвечала, что камердинер с большой сумой и посохом ушел с мызы ранним утром.

- Проморгали алхимика. Может, он странствовать пошел?

- Нет. Пешком он странствовать не любит, - утешил друзей Никита. - Я думаю, он отправился на сбор местных компонентов, то есть трав.