Трое у реки

Народ, которому по Плану, заповеданному Самим Им, следовало идти след в след за своим Проводником и Учителем, идти всё прямо и прямо, следуя линии на песке – почему-то всё норовил пойти кто сразу налево, кто направо, а кто вообще идти куда-то отказывался и занимался личным подсобным хозяйством. Невольно вспоминались времена прошлые, жёсткие, без экивоков этих, когда за такое могли и к крокодилам.

Моисей не спал ночами. Вопросы, тяжелые, как ударившая его в молодости плита, давили к земле, не давая взлететь ввысь, к облакам, туда, где виделся порой Светлый Образ Его.

– Народ мой! Ну почему ты такой…?

И непечатные иероглифы, пронзая мозг, сводили скулы.

Внизу, на ступенях пирамиды, продолжалась та же возня. Кого-то ели, кого-то спихивали. Правда, добавились и новые лица. Какие-то мордатые мужики в красных юбках от Армани и золотых цепочках в руку толщиной на голое тело арендовали половину третьей ступени и изрядный кусок ступени второй. На Мойшу, не говоря уже о простых Главных Писарях, они вообще не обращали внимания.

Неожиданно Запад Четвертой Ступени объявил, что выходит из состава Пирамиды, и отныне – сам себе Пирамида. Его примеру было последовал Восток, но, по счастью, там как раз недавно появились Красные Юбки. На удивление быстро договорившись с оставшимися без дела бывшими Надсмотрщиками, Юбки организовали ополчение, и быстро всё разрулили.

Только Восток притих, как заполыхал Юг. Юбки было опешили, но оперативно сориентировались, и частично переехали ближе к спокойному – «элитному» – Северу, а частично покрасились в зелёный и наладили торговлю жареными каштанами.

Но худшее было впереди.

Оставшиеся на Второй Ступени соратники, сначала спокойно ждавшие скорого убытия Вечно-Светлого в гости к Анубису, вдруг поняли, что он сел надолго. То ли недооценили они вначале термостойкость Моисеевой задницы, то ли свою собственную среднестатистичекую выживаемость до и после обеда. В общем теперь, осознав, они резко разделились надвое – каждая со своим Планом.

шапки, и всем копать каналы, как деды копали от века. Гороху всем обещали, пива свежего.

– А Самого Солнцеподобного мы изберём из себя, чтобы по-справедливости.

И, надо сказать, не будь они излишне суетливы, может и получилось бы у них. Народ-то – он пиво ох как уважает! Но – поспешили, не рассчитали.

Моисей как раз уехал общаться с «электоратом» – это народ теперь так стали называть, наверное, в предвосхищении открытия электричества – и остался ночевать у тамошнего Наместника. А тут группоашники и вылезли прям на самую временно опустевшую Вершину.

– Мы, мол, Черезвычайно Положительные Спасители Отечества – и всё такое прочее.

На улицах – Боевые Ослы, сколько осталось. Народ притих – затылки чешет. То ли опять пиво вернут, то ли совсем на воду нильскую переведут.

Но только Спасители папирус-декларацию с края ступени читать закончили, ан тут их Группа Б и прихлопнула.

Группа эта подобралась вся из себя решительная – молодые второступенцы, а всё больше Писари помладше. Да и худо бы им быть нерешительными, коли им-то ничего и близко не светило в новых исторических условиях.

А провернули они всё по уму. Взяли, да и отменили Первую ступень. Как бы и нет её. Ну, то есть вроде есть, но вроде и нет. И быстренько так всю Надстройку пересчитали к новому Базису. Как учил всё еще неродившийся Карл. Ну и, на всякий случай, самым младшим писарям роздали копья и луки (без стрел правда), для пущей убедительности. Те неделю, наверное, вокруг новой группобэшной пирамиды стояли, защищали. А от кого? Да разве в этом дело в такие времена!

Группоашников отправили сортиры чистить. Ослов украсили лотосами и вернули в стойла. Народ ликовал, допивая остатки теперь официально разрешенной гороховки.

– Нееепонял?! – попробовал возразить Моисей со своей уже несуществующей Ступеньки в Небо,– А как же Я? А как же Скрижали?

– А иди-ка ты, мил человек, со своими Скрижалями, – отвечали ему снизу, как-то вдруг оказавшемуся сверху, – писать Скрижали – пуще простого, мы тут вон уже, команду собрали – молодые, реформативные, без комплексов. Они народ это не так как ты – за сто дней в чистое поле выведут и к Стенке Плача поставят.

Где-то вдалеке ревели зубры:

– Не сотвори – Не произноси – Помни…

Он собрал со стола листки с теперь уже ненужными планами перестройки всего, сунул их в карман пиджака и вышел из кабинета.

День обещал быть жарким, хотя солнце ещё только-только показалось над дальними холмами. Песок под сандалиями скрипел. Издалека едва был слышен стук молотков строителей очередной Лестницы в Небо.

Скоро осталась позади отменённая ступенька. Внизу бурлили, переливаясь из одной в другую, старые и новые пирамиды. Впереди лежал долгий путь, по которому ему предстояло отныне идти одному. Всё прямо, прямо, потом налево, до встречи с Ним…

Вместо Эпилога

Едет не спеша бедуин по пустыне. Вдруг навстречу ему мужик – в маске, ластах, с аквалангом за плечами: