Трое у реки

         – Эй, бедуин, до моря далеко?

         – Да километров пятьсот-шестьсот!

         – Ну, нифига себе пляжик отгрохали!

   Вспомнилось, почему-то.

Второй: Приход

Часть первая. Волшебная сила искусства.

…Голиаф рычал. Издалека, оттуда, откуда наблюдали большинство оборонявшихся, казалось, что этот рык исходит из пасти могучего льва. Пущеный умелой рукой дротик застрял в левом предплечьи гиганта и сломался почти у основания, и тот неуклюже, не выпуская из правой руки короткого меча, пытался вырвать остриё из кровившей раны. Края красной накидки Голиафа, словно флаги, полоскались на ветру, и казалось, что он объят пламенем.

Второй дротик ударил его прямо в запястье правой руки. Гигант издал крик боли, пошатнулся, сделал пару шагов в сторону обидчиков, выронил меч.

Еще несколько дротиков, пущенных с большого расстояния ударили его в грудь, а направленный умелой рукой камень из боевой пращи – прямо в лоб, чуть ниже кромки кожаного защитного щлема. Кровь из рваной раны залила ему глаза. Он упал на колени, потом, собрав последние силы, привстал…

Израэлиты издали радостный крик, и сначала медленно, а потом всё решительнее двинулись вперёд. В этот момент из сомкнутых рядов нападавших вырвался один, совсем юный. Быстро пробежав половину расстояния, отделявшего его от рычащего от боли и удивления Голиафа, на ходу раскрутив петлю пращи с вложенным туда камнем, он на мгновение застыл – и вот уже гигант падает, получив несильный, но завершающий удар прямо в невидящий глаз.

Новый крик восторга пронёсся по рядам израэлитов. Остатки филистимлян, и так немногочисленные к этому времени, дрогнули и рассеялись в окружавших зарослях саксаула.

ПОБЕДА! СЛАВА ДАВИДУ – ПОБЕДИТЕЛЮ ГОЛИАФА!

Весть о падении страшного врага, поверженного храбрым Давидом, быстро облетела земли от моря и до моря, от пустынь Аравии до полей Междуречья.

Давид, еще вчера никому не известный юнец, присланный от щедрот царских с шефским концертом и случайно забытый, в основном занимавшийся сбором оружия, брошенного своими и чужими на поле боя, да мелкими услугами воинам постарше, в одночасье стал Символом Великой Победы.

– Неисповедимы цели и дела твои, Царь Вседержащий! Кто может предсказать, на кого упадёт выбор Твой, кто возвышен будет, а кто будет низвергнут с вершин и забыт потомками?!

   <<<>>>

А началась это история в маленькой деревне, далеко от места кровавого сражения.

Давид пас отцовских овец и коз, упражнялся в игре на кинноре и прочих народных инструментах и мечтал о месте Придворного Музыканта при дворе какого-нибудь богатого и влиятельного вельможи.

Карьера пастуха, такого же, как его деды и отцы, его не прельщала. Но ещё неизвестно, как бы это всё повернулось, если бы не случай.

И было так:

Пропали  козы. Немного, но достаточно, чтобы отец заметил и наказал. Гнев отца всегда вызывал у Давида приступы панического страха, поэтому он кое как запер оставшееся стадо в загоне и побежал по окрестным холмам на поиски.

Пробегав безуспешно целую ночь (лунную, по счастью) и день, усталый, он упал передохнуть у ручья. Тут услышал он шаги.

– Что за чёрт, – подумал Давид, и тут суковатый посох подошедшего опустился ему на спину.

Оглянувшись, он увидел всем известного местного бомжа – Самуила, или просто Шмулю-покажи-дулю, как дразнили его мальчишки.

Шмуля держал на коротком поводке пропавших коз и улыбался своей обычной кривой улыбкой.

– Здорово, сторож! Дрыхнешь всё, а вот я бате твоему нашепчу…

Этого Давиду хотелось меньше всего. Он попытался вскочить, но тяжелый посох всё ещё упирался в спину.

– Слухай сюда, Давидка. Коз этих я возьму себе, мне за них в соседней деревне двадцать монет дадут. А тебе, мил друг, так скажу – беги-ка ты отсель побыстрее, пока я и всё остатнее стадо туда не свёл. И как прибежишь ты на ферму царя нашего, Саула (чтоб ему спалось без просыпу!) спросишь на кухне Натанчика. Кореш он мой, вместе от моавитян бежали. Скажешь – от Шмули Кривого, и вот эту маляву отдашь, он тебе поможет. Гадом буду – но станешь ты Царём Израильским. Ну, и меня тогда не забывай…

С этими словами протянул он Давиду клочок козьей выделаной кожи с еле заметными каракулями, прочитать которые Давид не мог по причине полной неграмотности. Протянул, свистнул, и быстро скрылся в ближайшем кустарнике вместе с козами.

Освобождённый Давид сел на камень у воды. Клочок кожи, выданый Шмулей, он завернул в край своей набедренной повязки и завязал крепким узлом. Потом, наклонился к воде, чтобы зачерпнуть воды – во рту пересохло от испуга.

И тут – из ручья – на него взглянул Кто-то – в золотой Царской Короне и богатых расшитых золотом одеждах. Это лицо было ему знакомо. Он отшатнулся – Тот, кто был в ручье, тоже отшатнулся. Давид протянул руку к воде – и увидел протянутую навстречу ему руку.