Трое у реки

Неожиданно, налетел ветер, поверхность ручья покрылась рябью, миг – и видение исчезло. Давид набрал воды в кожаную флягу, встал и не оглядываясь зашагал в направлении Саулова подворья.

   <<<>>>

И ведь не обманул Шмуля! Натанчик – поварской подручный, как увидел маляву – аж в струнку вытянулся. Только что под козырёк не взял. Правда, козырька у него и не было. Быстренько руки, тестом вымазанные, о фартук обтёр, огляделся:

– Пошли, – говорит – за мной. Тут как раз местечко тёплое нарисовалось.

И пристроил Давидку прям в Палаты Самого, ну, пыль там вытирать, ковры вытряхивать и всё такое.

Давидка, несмотря на своё сельское происхождение, а может даже и благодаря ему, был парнем хватким. Прошло совсем немного времени, как его заметил царский Главный Шоумейстер, да и трудно его было не заметить – высокий, статный, идёт налево, пыль вытирает и псалмы поёт, идёт направо, ковры вытряхивает и окружающим сенным девкам сказки говорит. А то сядет в тени смоквы, во дворе, и давай на гуслях-кинноре плясовую наяривать. Даже одноногий сторож Беньямин – и тот, бывало, не устоит.

А как раз об эти дни царь Саул в очередную депрессию впал. Он и вообще-то был склонен к меланхолии, а тут – филистимляне, сволочи, покрошили его храбрый экспедиционный корпус, да еще прислали ему отрезанный хвост его любимого боевого осла.

Главный Затейник, чувствуя, что дело пахнет керосином (ну или там ладаном, всё одно – швах полный), велит послать за «этим, длинным, который на кинноре бацает».

Привели Давида. Саул на него исподлобья так зло посмотрел. Но ничего не сказал, отвернулся, зубами скрежещет. Затейник стоит рядом и дрожит.

– Ну всё, отпрыгался, – подумал Давид, но, на всякий случай вытащил киннору и запел. Про царя-батюшку, про цариц-матушек (их там при дворе дюжина, а то и боле обретались), про прошлые и грядущие победы Саула-воителя и Спасателя и про то, что сам Тот, Кто Всех Выше, от Саула без ума. Пел, пел… Глянь, а Саул-то уже спит давно. Тихо так, уткнувшись носом в боевую пращу.

С тех пор и пошло – чуть что, зовут Давида. А потом и вообще определили ему место при царе, в уголке, там, где раньше жил царский любимый попугай. А попугая отставили подальше.

И так царь к Давиду привязался, что стал его прям сыном называть, даром, что своих, родных не перечесть было. Сыновьям это несильно нравилось, да кто их спрашивал?

А тут как раз опять филистимляне полезли. Да не просто так, к этому уже израэлиты привыкли.  На этот раз они привели Голиафа, поставили его в самом центре, и прут, насмехаются:

– Ну всё, Саулово племя, теперь вам – хана! – и прочее в том же духе.

Голиаф – это отдельная история. Росту он был таки да – немалого, сажень косая, а то и с походом. Жил он в отдалённом моабитском селе, и, в основном, занимался сбором фиг с высоких деревьев, куда забраться без лестницы непросто. Был он силён, но в военном деле не обучен, да и не хотел он в военные. Зачем?

А тут подкатились филистимские посыльные:

– Голя, пошли с нами, мы тебе сыра свежего дадим, творогу, яблок, девки вот тоже у нас есть – сисястые, ласковые… – проси, что хочешь. А и надо-то тебе с нашими ребятами до израильских сходить. Туда – и враз назад. И – проси, что хочешь…

В общем, уломали, одели в доспехи – еле подходящие нашли, и то малы оказались – дали в одну руку меч, в другую – оглоблю от телеги, и поставили перед рядами наступающих.

Давида Саул как раз послал к своим передовым бойцам. Ну, вроде как с шефским концертом. Для поднятия чтобы. Да и забыл про него. А напомнить ему – побоялись, как бы чего не…

А дальше вы уже знаете – кончилось это для Голиафа неважнецки, зато Давид резко пошёл на повышение и скоро стал Царским Смотрителем Заиорданья – богатых пастбищами, но отдалённых земель царства Саулова.

Тут он отличился быстрым ростом куриного поголовья, отменой оброка, рытьём скоростного туннеля до самого отдалённого овина и возведением высоченной крыши над своим Офисом – видной не только из-за соседней фиговой рощи, но даже и с другого берега Иордана. В народе эту крышу ласково прозвали – «Давидкина Фига».

<<<>>>

Быстро освоившись с новой должностью, Давид неожиданно обнаружил, что не всё так просто, как казалось ему с козьей фермы. Коз вокруг не было, зато козлов – пруд пруди, и козни их следовало принимать всерьёз, играть на опережение и бить не в бровь, а в глаз, причём лучше – в закрытый. Ну, последнее он уже опробовал на практике.

Прежде всего, Давид сблизился с сыном Саула, Ионафаном. По рекомендации нового приятеля, Давида перевели в столицу, и назначили Первым Секретарём-Смотрителем и, по совместительству, руководителем народного ансамбля гусляров.

А в это самое время во дворце и вокруг разворачивались эпохальные события.

Саул, окончательно сбрендив, решил проявить свою царскую власть и всё перевернуть с ног на голову. Чтобы всем было счастье, а ему, Саулу – благоволение…

Для начала он перессорился со жрецами, среди которых, к своему глубочайшему удивлению, Давид узнал своего давнего знакомого – Шмулю-покажи-дулю. Тот подмигнул в ответ, но ничего не сказал.