Трое за те же деньги (сборник)

И зашагал было по коридору к апартаментам Новака, но после нескольких шагов умерил прыть и постарался привести свои нервы в надлежащее состояние. Нахальная самоуверенность испарилась, сгорев в горниле страха. Он вынул носовой платок и промокнул капельки пота, выступившие на лбу. " — Надо просто расслабиться, — с чувством, близким к отчаянию, подумал он. Насмешничай и болтай, притворяясь, что все это тебя не трогает. Надо выяснить как много он знает.»

Расправив плечи, он вернул носовой платок в карман роскошного синего костюма и тщательно его расправил. Приближаясь к дверям, изобразил на лице приниженную улыбку — своего рода оружие. Внушающая доверие вежливость обычно защищала его от пренебрежения и снисходительности. Поза тоже была оружием. При необходимости он мог и усилить действие этих приемов, донельзя растягивая улыбку и раболепно кивая, пока его манеры не достигали уровня смехотворного бурлеска, унижающего человеческое достоинство. Это угнетало белых и обычно заставляло их вести себя по–дурацки. Реакция на его злые шутки становилась не слишком умной. Хоть какое–то удовлетворение небольшое, но все–таки.

Держа шляпу в руке, он деликатно постучал в дверь. При звуке шагов страх вновь пронзил его, отозвавшись в груди мелкой холодной дрожью.

" — Легче, легче ", — думал он, закрепляя улыбку на губах.

Приветствие Новака абсолютно ничего ему не сказало. Они обменялись рукопожатиями, Новак его впустил и представил Ингрэма огромному краснорожему мужчине. Тот представился сам:

— Барк.

Смахивал он на боксера тяжелого веса, несколько раздобревшего от спиртного. Барк заявил:

— Рад с тобой познакомиться, Джонни, — и протянул огромную мясистую лапу.

Ингрэм почувствовал, что напряженность немного ослабла. Казалось, дела идут в лучшем виде: мило и естественно.

— Садись и чувствуй себя как дома, — сказал Новак, закуривая. Он был в белой шелковой спортивной рубашке, и густые волосы на груди выделялись резким пятном на блестящей ткани.

— Как дела?

— Просто замечательно, мистер Новак.

Ингрэм устроился на краешке стула и сдержанно улыбался. Барк забрал свою шляпу и бросил:

— Ну ладно, я спущусь за газетами. Увидимся позже, Джонни.

Ингрэм вскочил.

— Я тоже на это надеюсь, мистер Барк.

— Я не меньше, — Барк слегка улыбнулся Новаку. Когда дверь за ним закрылась, Новак сел на край кровати, слегка откинулся назад, сцепив руки на колене и перебросил сигару в уголок рта. Несколько секунд он в упор рассматривал Ингрэма, ни слова не говоря, без всякого выражения на широком смуглом лице.

— Ладно, вы знаете почему я здесь, — Ингрэм нетерпеливо взмахнул рукой. — Может, перейдем к делу, мистер Новак?

— Ты нуждаешься в деньгах. Шесть тысяч долларов. Это очень много, Джонни.

— Но вы же знаете, что я того стою. Я могу вас многим заинтересовать, мистер Новак. — Ингрэм вынул платок из кармана и промокнул влажный лоб. Вы знаете, я человек надежный. Просто я не могу получить обычный кредит, вот в чем проблема. Игроков считают людьми, не имеющими постоянной работы.

— Но я не ростовщик, Джонни.

— Да сэр, это я знаю, — Ингрэм осторожно улыбнулся. — Но мы знаем друг друга достаточно близко, и вы знаете, что я верный и нужный вам человек. Вы называете условия, и какие бы они ни были, я согласен. Двадцать процентов, тридцать — для меня не имеет значения.

Он вдруг осознал, что голос стал срываться на визг, как у напуганной девчонки, и с немалым усилием овладел собой.

— Ну так что, мистер Новак? Можете вы меня выручить?

— Для чего нужны деньги?

— Куча долгов и счета двух торговцев, которые не подают руки.

Ложь лилась легко и свободно, сопровождаемая легким смущенным хихиканьем. Непринужденная болтовня, — считал он, — наилучшим образом позволит достичь результата.

— Я никогда вовремя не платил налоги. Путался в чековых книжках и всей этой дребедени. После смерти матери у меня осталось много крупных долгов. Народ меня слегка прижимает и надоедает. Мне бы хотелось скинуть эти цепи со своей шеи. Вы же знаете, я верный человек, мистер Новак. У меня множество вещей, которые можно взять в залог. Кинокамера, отличный музыкальный центр…

Новак отрицательно покачал головой.

— Мне не нужно твое барахло, Джонни. Я не ростовщик.

— Тогда, может быть, вы согласитесь взять расписку, мистер Новак?

— Посмотрим по обстоятельствам. Но давай–ка для начала уточним исходные данные. Ладно?

Новак встал и занялся своим коктейлем. Ингрэм просто извертелся, чтобы его видеть, и следил за ним широко открытыми испуганными глазами

— Что вы имеете в виду, мистер Новак?, — выдавил он сразу севшим голосом. — Я говорю чистую правду. Клянусь.

— Брось, брось, — раздраженно прервал Новак. Он снова сел и в тяжелом молчании уставился на Ингрэма. Потом продолжил:

— Ты в отчаянном положении. Так что оставим в стороне крапленые карты.

— Я клянусь…

— У тебя серьезные неприятности с Тензелом, — голос Новака словно пресс раздавил слабый протест Ингрэма.