Трофей

Несколько лет назад Кирилл и сам находился перед таким выбором. Выполнить приказ сбежавшего командира или спасти своих воинов. Тогда он, не задумываясь, избрал первое – положил всю полусотню, собственных боевых холопов, оказался в плену. С тех пор, он много раз передумывал события того печального боя под Коловертью, и все чаще склонялся к мысли, что стоило отступить – бросить обоз и спасти своих солдат!

– Все за мной! – перекрывая грохот разрывов, донеслась решительная команда Лыкова. – В кучу не сбиваться!

Десять воинов выбрались из-под спасительных насыпей и щитов, и, пригибаясь, побежали в глубь укрепления, подальше от первой линии защитного вала. Отовсюду в разнобой полезли ратники охранных сотен и посошной рати. В след им летела отборная брань десятников, но таковых оставались единицы. Большинство командиров бежало впереди своих воинов.

Шведы усилили огонь, переключившись на выбравшихся из укрытий ратников. Картечь настигала убегающих, прореживая смешавшуюся толпу. Ядра врывались в скопление человеческих тел и окровавленными шарами катились вперед, оставляя за собой дорожку усеянную оторванными конечностями и изуродованными трупами.

Усилившаяся пушечная пальба, грозила неминуемой гибелью, но и несла в себе добрую весть для бегущих с поля боя. Она означала, что шведская конница откатилась назад к крепости. Закованная в сталь сила не ударит им в спину, калеча и убивая тяжелыми палашами, длинными копьями и конскими копытами. Оставалось надеяться на случай и воинское везение. Возможно, картечь просвистит рядом, а ядро пролетит мимо.

Но шведы били прицельно, а дальность стрельбы их пушек превосходила способности русского оружия. Первая линия защитного вала оказалась смята точным, массированным огнём ревельских пушкарей. Ответ осадных пищалей звучал все реже и все менее грозно. Громозкие сколоченные щиты треснули, раскололись, рассыпались, воспламенились от переметнувшегося на них огня. Над арсеналом бушевало пожарище, расползаясь во все стороны укрепления.

Бегущие воины, скошенные вражьим оружием, валились один за другим.

Во всей этой суматохе, Хлебалов не выпускал из поля зрения спину впереди бегущего Лыкова. Длинный подсайдашный нож начал жечь сквозь тягиляю. Казалось, что сам металл жаждал деятельности. Требовал меткого, решительного броска или твердого удара. Кирилл понимал, что с такого расстояния не промахнется, а защитные пластины на спине Лыкова не спасут от смертоносного лезвия.

И главное, в этом кромешном аду его поступок останется незамеченным. Всеобщее бегство, летящий со всех сторон смертоносный металл и пылающий кругом пламень – лучшие средства сокрыть преступление. Собственно его мало беспокоило даже то, что кто-то заметит. Ведь все слышали приказ десятника все бросить и бежать из укрепления. А это измена, и значит, Хлебалов убьет изменника. Ни это ли его воинский долг? Оставалось лишь достать из ножных нож.

Но он все медлил.

Засмотревшись на спину десятника, Кирилл не заметил распластавшегося на земле воина. Запнулся и перелетел через него, роняя пику. Куда-то в сторону, под ноги бегущим, отлетела шапка железная и стеганное наголовье. Мимо проскакало ядро, за ним второе. Кирилл попытался встать, но пробегавший мимо ратник вновь опрокинул его наземь. Выплевывая изо рта холодную вязкую мешанину снега и земли, Хлебалов уперся руками, и снова попытался встать.

Его накрыла большая темная тень.

9

Ожидая удара, Кирилл сгруппировался, но тень продолжала нависать, не причиняя неудобств. Он оглянулся. Над ним стоял Степан и, глупо улыбаясь, протягивал наголовник:

– Десятник сказал надо быстро бежать! Без шапки бежать холодно!

Хлебалов ухватился за могучую руку Степана. Поднялся, и нахлобучил наголовник. Искать утерянный шлем не имело смысла – позже подберет в поле другой доспех, может и побогаче.

Пробегавший мимо воин налетел в пороховом тумане на несокрушимого Степана, и с удивленным выдохом, плюхнулся в снег.

– Бежим! – выкрикнул Кирилл, и они бросились догонять своих. Вслед с протяжным свистом летела картечь и бешенно скакали ядра.

Неожиданно мчащаяся толпа замерла, а затем разделилась, подалась правее и левее, словно огибала возникшее препятствие. Сквозь заволакивающий поле дым виделись лишь спины впереди бегущих. Вдаль очертания размывались, превращаясь в мрачную сизую завесу.

Старший воевода Шереметев на белом аргамаке возник перед ними как былинный богатырь. Сопровождающие его всадники решительно направляли коней на удирающих в полном беспорядке воинов. Те, врезаясь в широкие груди боевых животных, валились наземь, подхватывали оружие и шапки, и отползали в стороны. Некоторые поворачивали назад, но большинство отползали от наступающего конного отряда и, вскакивая на ноги, продолжали бег прочь от пылающего укрепления.