Троянская война

– Ты – мудрый человек, как я вижу, – воскликнул свинопас, – и твой совет неплох! Входи, мой дорогой хозяин, и посиди здесь, а я тем временем надену свои сандалии и побегу в город. Если я пойду сейчас же, то вернусь сюда к вечеру с новостями.

Так рассуждая, он вышел во внутренний двор со старым нищим, следующим за ним по пятам. Вскоре нищий вернулся один и встал молча в дверном проеме, заполнив его шириной своих плеч. Телемах бросил на него небрежный взгляд и вздрогнул от удивления и неожиданности.

– Прости меня, – медленно произнес он, поднимаясь на ноги, – мои глаза снова обманули меня. Я думал, что ты грязный старый нищий, а смотри-ка, оказывается, ты – бог. Еще мгновение назад ты был согнутым и весь в морщинах, а твоя борода поредела от старости. Теперь ты более величествен, чем смертные, царь в расцвете сил. Боги любят такие перемены внешности.

– Эта внешность – моя собственная, – сказал незнакомец спокойно. – Другая была маскировкой – богиня Афина преобразила меня так. Ты не догадываешься, кто я такой?

Телемах безмолвно покачал головой, заметив, что слезы наворачиваются на большие серые глаза незнакомца.

– Я – твой отец, Одиссей, – сказал тот сдавленным голосом, – и я дома, в Итаке, после долгих двадцати лет отсутствия.

Одиссей протянул руки к своему сыну, а Телемах упал ему на грудь и обнял его. В темной хижине установилось продолжительное молчание, потому что сердца обоих были настолько переполнены чувствами, что ни один из них не мог говорить. Однако Одиссей в конце концов повел своего сына к сиденью у стены, где свинопас положил толстые козьи шкуры на грубо сколоченную деревянную скамью.

– Садись, сын, – сказал он, – и оставь все свои вопросы на потом. Мы с тобой должны обсудить план, как нам отомстить женихам, которые принесли столько бед в наш дом.

Лук натянут

Царица Пенелопа широко распахнула дверь своей сокровищницы, где стояли сундуки с красивой одеждой вместе с трофеями из бронзы, золота или железа, которые завоевал Одиссей. Слезы навернулись у нее на глазах, когда она протянула руку к луку, вложенному в яркий кожаный чехол, свисающему с крючка в стене. Она опустилась на сундук и некоторое время сидела с луком на коленях, размышляя о своем овеянном славой муже и о двадцати годах, проведенных в одиночестве. Она понимала, что настало время положить конец ее бедам, поэтому твердой рукой вынула лук из чехла, взяла колчан и позвала служанок, чтобы те проводили ее в большой зал.

В тот полдень женихи, как обычно, сидели за столами, каждый с чашей вина перед ним, которые постоянно пополнял козопас Мелантий. Все были в отвратительном настроении, потому что Телемах благополучно возвратился и, казалось, стал вовсе взрослым мужчиной после морского путешествия в дальние страны. Когда они вознамерились было сделать предметом своих насмешек какого-то старика нищего, забредшего в зал, Телемах их резко осадил. В конце концов им пришлось оставить старика в покое, не столько из-за приказа Телемаха, сколько потому, что и сам попрошайка неожиданно оказался крепким противником и так врезал насмешнику, который надоедал ему, что бедолагу выволокли из зала мертвым. Они удовлетворились несколькими громкими шутками о том, каких гостей ублажает Телемах, но небольшие группки по углам зала живо обсуждали способы убийства молодого принца, который, оказывается, осмелился бросить им вызов.

Все в удивлении подняли головы, когда Пенелопа собственной персоной показалась в дверях. Каждый принялся звать царицу присесть рядом с ним, хотя та не часто появлялась, когда они пировали, и до настоящего времени не выказывала благосклонности никому.

Волосы Пенелопы были все еще темны и столь же густы – такими, какими их запомнил Одиссей. Однако ее лицо было бледно, а фигура несколько отяжелела за эти годы и обрела гордую стать. Когда шум несколько поумерился, она заговорила глубоким четким голосом, который Одиссей так хорошо помнил:

– Саван, который я ткала, наконец закончен, и надежда, которую я так долго лелеяла, оставила меня. Слушайте меня, о мои женихи! Я пришла наконец к мысли, что лучше выбрать одного господина из вас, чем ежедневно сносить бесчинства всех. Я отдам свою руку тому, кто сможет натянуть лук Одиссея и пустить стрелу через отверстия двенадцати осей, установленных в ряд. Сам Одиссей мог исполнять этот подвиг, а я не желаю выходить замуж за мужчину, который уступает ему.

Она отдала лук свинопасу, который пришел в зал ранним утром и случайно оказался ближе всего к двери. Они с Телемахом вместе принялись устанавливать оси и затем отошли в сторону, когда первый из женихов встал, чтобы пробовать натянуть лук. Имя его было Леидес, он был предсказателем, хорошим человеком в душе, но все же не желал отставать от других. Теперь он сгибал лук, пока его нежные, тонкие руки, никогда не знавшие тяжелой работы, не покрылись синяками, и все же, несмотря на все его усилия, он не сумел покорить грозное оружие героя.