Троянский мордобой

— Через задние ворота, — просто пояснила амазонка.

— Они же охраняются, — выдохнул Приам, оседая от мысли, что в город вошла целая армия, а ему ничего не сказали.

— У вас, хуемразей, всё через жопу. Даже охрана, — заявила царица. — Вам нужна наша помощь, чтоб греков прогнать, или нет?

— Нужна! Нужна! — хором заверещало царское семейство.

— Тогда уберите своих долбоёбов с поля боя, чтоб под раздачу не попали, — велела царица. — У вас пять минут.

Мирмидоняне смогли дотащить своего недозатоптанного царя в лагерь. Там при помощи спартанцев и микенцев в полном составе им удалось разогнуть доспехи и вытащить правителя из покорёженной ловушки.

— Блядство! Ебаный, сука, пиздец! — воскликнул Ахилл и добавил пару грязных ругательств для описания своего разочарования от драки с Гектором. — Какая падла его затоптала?! Где мои доспехи? Где моё копьё?!

Сын Нестора, Антилох, будучи, после смерти Патрокла, единственным греком, которого Ахилл убил бы не сразу, протянул ему завязанную бантом деревяшку.

— Мы не сразу нашли, — ответил на невысказанный вопрос сына Фетиды Антилох. — По нему пара полков промаршировала.

— Ебать… — промолвил Ахилл, приняв сильно видоизменившееся любимое оружие. — И что мне с этим делать?

— Ебать! Ебааать! — вдруг донеслись крики снаружи шатра, куда через мгновение вбежал взмыленный итайкийский солдат.

— Что там творится? — налетел на него Менелай.

— Пизданутые! — пролепетал тот, а затем вырвался и побежал к кораблям. — Пизданутые в атаке!

— Кто? — не понял Агамемнон.

Греческая армия, на время отсутствия главнокомандующих из Микен и Спарты оказавшаяся под управлением Одиссея, принялась торговаться с обороняющимися за участок стены. Спустя полчаса после диалога царя Приама с царицей Пенфесилией переговоры вышли на финишную прямую: сторонам удалось договориться об участке стены, цене за тонну, условиях самовывоза и, главное, немедленной продаже. Всю задумку испортили внезапно распахнувшиеся главные ворота, откуда, сверкая бронелифчиками и свежим маникюром, вылетела толпа яростно орущих боевые кличи амазонок. Греческая армия, забыв вернуть отвисшие челюсти на место, молча пронаблюдала, как достаточно крупные силы амазонок выстроились перед ними.

— Пиздануться. Хуемрази, — плотоядно улыбнулись амазонки и кинулись в атаку.

— Охуеть. Бабы, — сказали греки и, синхронно развернувшись, припустили к кораблям.

Вышедшие из шатра цари с удивлением пронаблюдали, как почти вся армия, возглавляемая Одиссеем, спешно проносится мимо лагеря и бежит к порту. А следом за ними, вылавливая солдат по одному и передавая куда-то вглубь своих рядов, двигалась огромная армия амазонок. В лагере остались только микенцы, спартанцы и мирмидоняне. Числом кратно меньшим, чем наступающие.

— Доставай копьё, Ахилл, — мрачно сказал Агамемнон.

— Оно же сломано, — возразил мирмидонянин.

— Другое копьё, — пояснил микенец. — Если мы с ними не справимся — нам всем тут конец.

Встав во всю ширину фронта, греки приняли на себя первый удар амазонской армии. А затем сражение быстро перешло в кучу одиночных схваток, сопровождаемых криками, воплями и стонами тех, кто обессилел и больше не мог продолжать битву. Продлившись несколько часов, схватка сама собой затихла, после чего амазонки, крайне довольные результатами, удалились обратно на берега Понта, с презрительными ухмылками косясь на стоящие вдоль берега корабли остальных греков.

— Заебись просто, — вздохнул Парис, глядя вслед удаляющимся довольным амазонкам.

— Они уже, — проворчал Приам, видя, как воительницы что-то активно обсуждают и размахивают руками, словно показывая размер улова.

— А нам что делать? — спросил царевич.

— Размеры запоминать, — мрачно ответил царь. — Скоро нас ими будут...

Вечерняя обстановка в микенской и спартанской частях лагеря больше походила на отдых после фестиваля, чем на передышку между сражениями. Остальные, за исключением не растративших силы мирмидонян, вставших в караул, изредка косились на царей, которые оживлённо спорили о чём-то. Причём хитроумный Одиссей в этот раз выглядел оправдывающимся перед остальными. Остальные же игнорировали все доводы итакийца в свою защиту. Как и, собственно, сами попытки оправдываться.

— Мы пХГосто очень устали за вХГемя сХГажения! — оправдывался вечером Одиссей в командном шатре. — И вообще меня дома жена ждёт!

— Ага-ага, — согласно кивал Агамемнон, лениво почёсываясь. — Но ты, Одя, сам долбоёб. Такое пропустил.

— Не только я пХГопустил, между пХГочим, — фыркнул Одиссей. — ДХГугие тоже.

— А кто-нибудь успел записать, из каких земель они прибыли? — поинтересовался Аякс Теламонид, едва успевший к самому концу сражения. — Я бы туда поход организовал.