Троицкие сидельцы

— А теперь, братья мои, посчитаем свои силы и подумаем, как лучше оборонить монастырь. Воевода Алексей Иванович, зачитай опись.

— «Опись, — начал громко воевода Голохвастов, — на голов, стрельцов, иных воинских людей, посадских, мужиков деревенских, монахов и монашек, а также на оружие, установленное на крепостной стене, и на иное оружие, и на запасы и на прочее. Из Москвы прислано стрельцов и казаков 500 человек, в их числе 60 стрелецких голов, служилых монастырских людей — 53, плотников, каменщиков, печников и прочих мастеров из Клементьевского села и Служней слободы — 142 человека, потом мужики из окрестных деревень, и сел, и поселений…»

— Много ль от них проку, разве что буква большая, — презрительно буркнул Ощерин, старец конюшенный (в то время применялось изображение чисел с помощью букв).

Воевода промолчал, скользнул только по нему тяжелым взглядом.

— «…Да пушкарей в крепости 98, а всего годных к ратному делу — 2377 человек».

— Да еще помощь прибудет скоро из Москвы, — добавил громко князь, — и от свейских немцев из Новгорода, да от воеводы Шереметева из поволжских земель.

— Верно, князь, не оставит нас в беде русская земля, поддержит. — Он оторвался от описи. — А кроме воинских людей, в крепость, за стены набежало великое множество баб, детей и ветхих стариков, тысячи две с половиною, не меньше, а не пускать их нельзя. В опись их включили и припасы тож и на них прикинули. — Воевода опять заглянул в опись. — Теперь об оружии. «Пушек разных имеется на стенах и полевых 87, — по горнице прокатился одобрительный гул… — пороху к ним и ядер достаточно. Пищалей, ружей с кремневым замком троицкой работы, московской и немецкой, а также самопалов — 850, в достатке луков, стрел, сабель, щитов, кольчуг, секир, рогатин, клевцов, боевых кистеней».

— Так мы ж их расшибем в прах! — не выдержал горячий Сила Марин, голова из Тулы, коренастый и грузный, и даже вскочил с места.

Его усадили.

— Каждый отряд будет оборонять свою башню или стену. Внуков Иван! (Поднялся худощавый командир, что сидел рядом с воеводой Голохвастовым, герой первой вылазки.) Тебе доверяем оборонять Красную башню, Красные ворота и Сушильную башню, а также Пятницкий на Подоле монастырь и мельницу. Брехов Василий! (Сильный красивый воин медленно, с достоинством выпрямился.) Тебе — Пятницкую башню и стену до Красной башни. Зубов Борис! Луковая башня и стена до Пятницкой башни. (Коренастый, светловолосый голова согласно кивнул и сел.) Редриков Юрий, Редриков Афанасий из Переславля! (Встали скуластые, чернявые, горбоносые братья.) Вам и воевать вместе: будете оборонять Водяную башню и Погребную со стенами прилегающими. Есипов Иван! (Поднялся серьезного вида, тощий голова с удлиненным лицом.) Пивная башня и Пивной двор.

И так каждому точно определили его место: Малафею Ржевитину дали оборонять Плотничью башню, Ивану Ходыреву из Алексина — Конюшенную, Ферапонту Стогову из Москвы — Соляную, Силе Марину, имя которого вполне оправдывалось мощью богатырского тела, — Кузнечную, Ивану Волховскому из Владимира — Житничную башню.

Когда воевода назвал Пимена Тенетева, жителя Служней слободы, встал воин с простоватым широким лицом. Он прекрасно знал окрестные места, которые исходил вдоль и поперек, добывая дичь для монастырского стола. Не было такого овражка, кустарничка, пещеры, ручейка или малейшей ложбины в дремучих лесах, раскинувшихся вокруг монастыря, которых он не знал бы на память и не мог бы пройти туда даже и ночью.

— Твой отряд, Пимен Тенетев, будет засадным, а также для разведки, готовь лазутчиков.

Воевода отодвинул лист описи, медленно обвел всех испытующим взглядом. Не стал им напоминать воевода об их долге, не стал пугать суровыми карами за трусость и измену. Ибо кто может угадать человека! Что может удержать человека! Страх ли? Но разве в бою он бьется под угрозой страха? И разве трудно ускользнуть незаметно ночью через стены или во время вылазки?

Так не надо, думал воевода Голохвастов, грозить этим храбрым и отважным воинам.

— И еще хочу сказать вам не как воевода, а как человек — человекам же… — Он потупил свой взор, помолчал. — Быль вам, соратники мои, хочу рассказать. Такая вот быль. Иноземцы тогда пришли на русскую землю, и осадил король Стефан, по прозвищу Баторий, древний город Псков со стотысячным войском. А были там в Пскове три стрельца, три брата Ивана. Правда, окрестили каждого, как и положено, разными именами, однако звали их всех одинаково — Иванами. Так вот, эти братья поймали на вылазке одного пана. Попался гордый, надменный пан, к тому ж сильный. Не боялся ничуть, только все над нашими издевался, подсмеивался и гонор свой показывал…

Князь чуть насмешливо улыбнулся, невнимательно слушая бесхитростное повествование о гордом ляхе и простом русском Иване, посрамившем иноземца, который грозился полонить всю Россию, а сам не сумел даже сломать русского меча, зажатого в расщелину между каменными глыбами.