Трон

Элора отвела взгляд и промолчала.

— Элора, куда поместят Локи?

— На первое время в комнату для прислуги.

Элора покосилась на Туве, и у меня возникло подозрение, что, не будь его рядом, королева разговаривала бы охотнее. Моя мать и Аврора, мать Туве, вели подковерную дворцовую борьбу. Аврора мечтала занять престол, а потому Элора не могла проявить при Туве ни слабости, ни волнения, ни растерянности.

— Зачем? Может, отпустить лучше?

— Нет! И я позабочусь о том, чтобы любая попытка к бегству обернулась для него страшными муками. Мы давно нуждаемся в нормальной тюрьме, но канцлер постоянно выступает против ее строительства. Все приходится решать мне самой. — Элора глубоко вздохнула. — Я соберу совет для обсуждения участи этого витра.

— И что его ждет?

— Приходи на совет. Посмотришь, что значит быть королевой, только не вздумай выступать в его защиту. — Она посмотрела на меня — острый взгляд пронзил холодным лезвием, а в голове зазвучал голос Элоры: «Тебе нельзя защищать его. Это немедленно сочтут за измену. Если Туве расскажет матери, что ты выгораживаешь витра, тебя тотчас изгонят из общины».

Элора выглядела совершенно изнуренной. Прозрачный фарфор кожи вокруг глаз покрыла сеточка морщин. На мгновение она прижала руку к груди, словно пытаясь унять сердцебиение.

— Мне нужно прилечь. — Королева протянула руку, чтобы опереться на кого-нибудь. — Дункан, проводи меня в мои покои.

— Слушаюсь, ваше величество. — Дункан кинулся на помощь Элоре, виновато оглянувшись на меня.

Итак… Локи — витра. А витра хотели убить меня, Финна, Туве, моего брата — да почти всех, кто мне дорог. Следуя элементарной логике, я не должна защищать этого тролля, но все-таки он был не такой, как все витра. Не спорю, его появление во Фьонинге выглядит подозрительно, но он ничем не заслужил приговора к мучительным пыткам. Не стоит, конечно, позволять ему бесчинствовать, но я хотела бы дать ему возможность оправдаться. Прежде, чем я сотру его навечно из памяти, мне хочется выяснить, зачем он явился сюда.

— Это было неплохо.

Я вздрогнула от неожиданности, потому что совсем забыла про Туве. Я обернулась. Туве довольно улыбался.

— О чем ты говоришь? Я все испортила. Элора в бешенстве и непременно выместит злобу на Локи. А я даже предположить не могу, зачем он сюда явился, к тому же совсем один. Я бы хотела ему помочь, но ведь даже не знаю его намерений.

— Да уж, с Локи дело дрянь, — согласился Туве, — но я говорю про дверь и люстру.

— Про что?

— Когда Элора терзала Локи, ты захлопнула дверь и заставила люстру качнуться.

— Это был сквозняк.

— Это была ты, — возразил Туве. — Пусть ненамеренно, но ты это сделала, и это прорыв.

— Значит, чтобы я могла распахивать двери, нужна самая малость — чтобы Элора издевалась над кем-нибудь беззащитным. Чудесно.

— Ну, насколько я понимаю, для твоей матери это обычное дело, — поддел меня Туве.

Мы вернулись к нашим занятиям, но до самого вечера мне ни разу не удалось пустить свои способности в ход — я не могла сосредоточиться.

Попрощавшись с Туве, я решила найти Мэтта, хотелось поболтать с братом, расспросить, как ему здесь живется. На стук в дверь никто не ответил, тогда я заглянула в комнату, но там было пусто. Мне стало не по себе. Прикидывая, где может быть Мэтт, я пошла к себе, чтобы одеться потеплее. На двери моей комнаты висела записка: «Ушел обедать к Вилле. Буду вечером. Мэтт».

Превосходно. Я сорвала листок и зашла в комнату. Все вокруг медленно, но верно обращается в хаос, и нам с Мэттом надо обсудить происходящее, а он тусуется с Виллой, лишь усугубляя абсурд. Как могут эти двое проводить вместе столько времени? Да они должны ненавидеть друг друга.

Расстроенная, злая и уставшая от всего мира, я рухнула на кровать и мгновенно заснула.

Четырнадцать Стокгольмский синдром

После памятного нападения витра королевский совет по обороне собирался чуть ли не каждый день — в зале военных заседаний южного крыла, где по стенам были развешаны гигантские карты, испещренные красными и зелеными заплатками — территориями других общин троллей.

Едва ли не половину помещения занимал огромный стол красного дерева, на одной из стен висела грифельная доска. Элора и Аврора, мать Туве, стояли за дальним краем стола. Военные советы они всегда проводили на пару. Аврора не доверяла Элоре и постоянно совала нос во все дела королевства. Элора на ее бесцеремонность никак не реагировала.

Остальная часть комнаты была плотно уставлена стульями. Мы с Туве явились первыми и заняли места в углу, подальше от глаз. Затем прибыли постоянные члены совета: Таррет Стром — отец Виллы и, возможно, бойфренд моей матери; канцлер — одутловатый мужчина, от взгляда которого у меня стыла кровь; Ной Кронер — вечно безмолвный отец Туве, ну и прочие маркисы, марксины и даже искатели.