Трон

— Надеюсь, что в нас обоих, — ответила Элора. — Надеюсь, что ты будешь, как трилле, подчинять предметы своей воле и, как витра, быстро излечиваться и легко восстанавливать силы.

— Боже! — У меня затряслись руки. — Теперь я знаю, как чувствует себя беговая лошадь. Меня не зачали в любви — меня расчетливо селекционировали.

Элору мои слова задели.

— Все было совсем не так.

— Да неужели? Вы именно для этого вышли замуж за моего отца, не так ли? Чтобы создать меня — ваше маленькое совершенное биологическое оружие. И, как только у вас получилось, вы бросили Орена и попытались оставить меня себе. В конечном итоге вы боретесь за контроль надо мной, в этом корень вашей вражды.

— Ты не права, — Элора покачала головой, — я вышла замуж за твоего отца, потому что мне было восемнадцать и мои родители сказали мне, что так надо. Поначалу Орен был довольно добр, а вокруг все только и говорили, что это единственный способ положить конец войнам. Я могла остановить многолетнее кровопролитие одним своим замужеством, потому и согласилась.

— Кровопролитие? А из-за чего враждовали трилле с витра?

— Витра вымирают — их способности почти иссякли, ресурсы исчерпаны. А Орен всегда свято верил в то, что он имеет право на все, что только пожелает. А желал он всегда то, чем обладали мы, — наших людей, нашего богатства.

Элора помолчала, перевела дыхание и продолжила:

— Но больше всего он хотел мою силу. Силу, которая досталась мне от матери. Моя мать когда-то отказала Орену, и он развязал против нас нескончаемую войну. В былые времена наш народ был велик, наши города были разбросаны по всему миру, и что от них оставил Орен? Несколько жалких поселений.

— И вы все равно вышли за него замуж? За человека, который безжалостно уничтожал ваш народ за то, что ваша мать ему отказала?

— Ничего этого я не знала. Орен клялся, что после нашей свадьбы наступит мир и благоденствие. Мои родители думали, что у них нет выбора, да и Орен включил все свое обаяние. Хоть он и не владеет телекинезом, но, когда захочет, может быть очень убедительным.

— Вы поженились и объединили свои народы. Что пошло не так?

— Некоторые города восстали, не желая объединяться с витра. Мои родители, которые все еще были королем и королевой, хотели договориться с повстанцами. Они отправили меня и Орена на переговоры с ними. В первом же городе нас окружили люди и стали задавать вопросы. Точнее, спрашивали в основном у Орена, но он смог завоевать симпатию народа, а я немного применила убеждение. Так нам удалось склонить на сторону альянса с витра даже самых закоренелых скептиков. Позже я поняла, что это была роковая ошибка.

Я никогда не любила Орена, но в самом начале нашей совместной жизни он не был мне безразличен. Я верила, что в один прекрасный день смогу его полюбить, я и не подозревала, что он просто хорошо прикидывается. Очень, очень хорошо прикидывается. А во время нашего путешествия мне открылось его истинное лицо.

Это случилось в одном канадском городке. На собрание в ратуше пришли все трилле. — Элора задумчиво глядела в окно, словно вспоминая. — Да. Пришли даже дети-мансклиги и искатели со своими семьями. Кто-то спросил у Орена, какую же все-таки личную выгоду он преследует. Почему-то этот вопрос вывел его из себя, он начал истошно вопить, а потом вообще набросился на людей. Те стали отбиваться… В общем, Орен перебил всех до одного. В живых остались только я и он. Он что-то нагородил себе в оправдание, и мне пришлось принять это объяснение. А что мне оставалось? Родители убедили меня, что нам нужен мир и что без Орена нам не обойтись. И вот теперь я была замешана в геноциде собственного народа, ведь убийца — мой муж, которому я не посмела перечить. Попытайся я возразить, он наверняка не пощадил бы и меня. Но факт остается фактом: я ничего не сделала, чтобы спасти своих людей.

Я не знала, как следует реагировать на такое признание, а потому просто пробормотала:

— Мне очень жаль.

— Орена чествовали как героя войны, а я… — Элора замолчала, пальцы ее теребили тонкий мех одеяла.

— Почему вы остались с ним?

— Хочешь сказать, даже после того, как поняла, что мой муж — чудовище? — уточнила Элора с грустной улыбкой. — То была совсем другая Элора. Я была доверчива, хотела надеяться, верить и подчиняться. Вот, кстати, один из уроков, за который я навек признательна твоему отцу, — благодаря ему я осознала, что править должна сама.

— Почему тогда вы все-таки ушли от него?

— После нашего возвращения Орен старался быть добрым — ну, насколько в его случае это возможно. Он не бил меня, словом дурным не назвал ни разу, хоть и контролировал каждый мой вздох, каждую мысль. Однако наши народы жили в мире. Ни войн, ни смертей больше не было. Если отныне никого не собирались убивать, я могла примириться со своим несчастливым браком. Поверь мне, оно того стоило.