Трон из костей дракона. Том 1

Гутвульф, который развлекался тем, что резал край стола, демонстративно зевнул. Хаферт и Годвиг, два молодых барона, носивших широкие зеленые ленты, тихонько захихикали.

– Надеюсь, герцог, – демонстративно растягивая слова, заговорил Гутвульф, откинувшись на спинку кресла, точно греющийся на солнце кот, – вы не станете винить в этом нас. Разве наш повелитель король обладает властью Всемогущего Господа и способен мановением руки останавливать снег и метели?

– Я и не предлагаю, чтобы он это сделал, – прорычал Изгримнур.

– Может быть, – сказал Прайрат, сидевший во главе стола, и на его лице появилась широкая и неуместная улыбка, – вы также вините короля за исчезновение его брата, судя по слухам, которые до нас доходят?

– Никогда! – Изгримнур был искренне потрясен. Сидевший рядом с ним Эолейр прищурился, словно произошло нечто неожиданное. – Никогда! – повторил герцог, беспомощно глядя на Элиаса.

– Я знаю Изгримнура и уверен, что он ни за что не подумал бы ничего подобного, – заявил король, вяло махнув рукой. – Мы помним, как старый дядя Медвежья Шкура качал меня и Джошуа на своих коленях. Конечно, я надеюсь, что с Джошуа все в порядке, однако то, что он до сих пор не прибыл в Наглимунд, меня тревожит, – но если кто-то и ведет грязную игру, она не на моей совести. – Когда Элиас замолчал, он выглядел встревоженным и устремил взгляд в пустоту, словно погрузился в сбивавшие его с толку воспоминания.

– Позвольте мне вернуться к делу, милорд, – сказал Изгримнур. – Северные дороги не безопасны, и дело не только в суровой погоде. Мои графы не в силах контролировать всё, их слишком мало. Нам нужны люди – сильные люди, чтобы Фростмарш снова стал безопасным. Наши земли полны грабителей и разбойников и… как кое-кто утверждает, там происходят куда более страшные вещи.

Прайрат заинтересованно наклонился вперед, его подбородок опирался на руки с длинными пальцами, как у ребенка, смотрящего в окно, и в запавших глазах отразился отблеск факелов.

– О каких «страшных вещах» вы говорите, благородный Изгримнур?

– Это не столь важно. Люди многое выдумывают, и не более того… – Риммер смущенно замолчал и сделал глоток вина.

Эолейр встал.

– Если герцог не хочет говорить о том, какие слухи ходят на рынках и среди слуг, это сделаю я. Северяне напуганы. Там происходят события, которые невозможно объяснить суровыми холодами и плохим урожаем. В моих землях нам нет нужды поминать ангелов и демонов. Нам, живущим в Эрнистире – нам, людям Запада, – известно о существах, что ходят на двух ногах, но не являются людьми… и стоит их бояться или нет. Мы, в Эрнистире, знали ситхи, когда они еще обитали на наших полях, и им принадлежали высокие горы и бескрайние луга Эркинланда.

Факелы уже начали гаснуть, и казалось, будто высокий лоб Эолейра и щеки испускают слабое алое сияние.

– Мы не забыли, – негромко продолжал он, но его голос заставил даже дремавшего Годвига поднять пропитанную винными парами голову, подобно псу, услышавшему призывный зов трубы. – Мы, живущие в Эрнистире, помним дни великанов, дни северного проклятья и Белых Лис, вот почему сейчас я говорю прямо: зло уже рядом в эту полную дурных знамений зиму и весну. Речь не только о разбойниках, грабящих путешественников и убивающих крестьян на фермах. Жители севера напуганы.

– «Мы, живущие в Эрнистире!» – Насмешливый голос Прайрата пронзил тишину и нарушил магию чужого мира. – «Мы, живущие в Эрнистире!» Наш благородный друг язычник утверждает, что говорит прямо! – Прайрат указал на слишком большой символ Дерева на груди своего алого одеяния, совсем не подходившего священнику. На лице Элиаса появилась хитрая улыбка. – Просто замечательно! – продолжал священник. – Великаны и эльфы! – Прайрат взметнул руку вверх, и его рукав затрепетал над обеденными тарелками. – Можно подумать, его величеству больше не о чем тревожиться – его брат исчез, напуганные подданные голодают, – как будто огромное сердце короля и без того не готово разорваться от боли! А вы, Эолейр, рассказываете нам языческие истории о призраках, которые услышали из уст старых сплетниц!

– Да, он язычник, – прорычал Изгримнур, – но у Эолейра больше доброй воли эйдонита, чем в своре ленивых щенков, которых я вижу при дворе… – Барон Хаферт залаял, вызвав пьяный смех Годвига, – …в то время как люди голодают и теряют надежду!

– Все в порядке, Изгримнур, – устало сказал Эолейр.

– Милорды! – с тревогой вскричал Флуирен.

– Нет, я не стану слушать, как тебя оскорбляют за честные слова! – взревел Изгримнур, повернувшись к Эолейру. Он поднял кулак, чтобы снова ударить по столу, но передумал, поднес руку к груди и сжал висевший на цепочке символ Дерева. – Простите мою вспышку, мой король, но граф Эолейр сказал правду. Имеют под собой основания страхи людей или нет, но они сильно напуганы.

– И чего же они боятся, дорогой дядя Медвежья Шкура? – спросил король, протягивая кубок Гутвульфу, чтобы тот его наполнил.

– Они боятся темноты, – с достоинством ответил герцог. – Они боятся зимней темноты, и еще – что в нашем мире станет еще темнее.