Трон падших

Зависть оглядел ее, гадая, что же такого чертовски привлекательного в этой нескончаемой борьбе воли? Если эта гремучая смесь интриги и возбуждения была хоть отчасти близка к тому, что постоянно чувствовал Похоть, удивительно, что он вообще посвящал свое время чему-то, кроме собственного греха.

Зависть заскрипел зубами. Из корыстных соображений он хотел, чтобы Камилла продолжила рисовать, и он совсем не устал. Раз она сама хочет продолжать, да будет так.

Он сделал шаг назад и протянул руку.

– Тогда после вас, мисс Антониус.

Камилла прошла мимо него в студию, выпрямив спину, словно вступала в бой.

Если бы и впрямь разразилась война, он бы не удивился, когда все ее враги пали бы один за другим. У этой женщины была чуть ли не самая сильная воля среди тех, с кем ему доводилось столкнуться.

Камилла была любимицей высшего общества, пока ее оттуда не выставили. Так и появилась, оскалив зубы, воинственная маленькая задира.

Эта дикая сторона Камиллы его безмерно манила.

Она размяла напряженные плечи и села, сосредоточившись над красной краской. В руке она держала изумрудную кисть, которую Зависть ей подарил. На талию она повязала его фартук.

Зависть налил в стакан немного бренди и сел на диван у камина. Он впервые увидел картину.

Камилла продвинулась гораздо дальше, чем он предполагал.

Набросок трона на холсте не был похож на обычную мебель. Скорее, он напоминал лезвие. Логично, ведь этот заколдованный предмет по сути был оружием. Камилла выбрала цвет между шампанским и бронзовым, не слишком теплого, но и не прохладного, идеально сбалансированного оттенка.

Противоположности слились воедино в абсолютной гармонии.

Камилла только начала писать языки пламени на левой части трона. Дорабатывая их, она то и дело погружала кисть в смешанные на палитре краски.

Нарисованная тьма вокруг трона немного колебалась, словно по краям холста клубился дым. Любопытно.

Если Камилла и заметила эту странность, то ничем себя не выдала.

Зависть отхлебнул из стакана и с удовлетворением ощутил, как бренди прокатилось по пищеводу. За Камиллой было увлекательно наблюдать: она была настоящей и свободной, немного безрассудной – такой же, как тогда, когда он занимался с ней любовью. Серебряные волосы ниспадали на спину и мерцали при каждом ловком движении. Изумруд на пальце отражал блики очага. Кисть у нее в руке сверкала жизнью, словно Камилла вкладывала душу в краски, вдыхала жизнь в свое творчество.

Внимание Зависти снова переключилось на картину. Теперь фон волновался, как ночное море. Словно вместе с пробуждением трона открывалась некая тайна. Где-то на этом изображении и была скрыта третья подсказка.

От предвкушения Зависть наклонился вперед. Все его тело было напряжено и готово к действию.

Словно в ответ на это он почувствовал в комнате другую энергию – некую силу, которая проверяла, не установлены ли какие-нибудь препятствия или магические ограничения, чтобы сдержать ее.

Его собственная магия зарычала в ответ. Здесь явно объявилось нечто потустороннее.

Зависть выпрямился.

Это была его территория.

Камилла даже не подозревала о напряжении в комнате и о тенях, которые начали постепенно сползать с холста, словно волны мрака.

Его сердце колотилось. Камилла была близка к завершению своей работы.

И кто бы к ним ни присоединился, ему тоже было об этом известно.

Пламя на полотне потрескивало, будто живое. На другом конце студии огонь в камине полыхнул в знак приветствия.

Зависть никогда не видел ничего подобного. С помощью кисти Камилла воплощала фантазию в реальность.

На мгновение Зависть забыл об игре, о призе и о том, что значит победа для него и для его двора. Вместо этого он задумался: а что, если сделать своей целью саму эту женщину?

Она действительно способна создать новую реальность?

Возможно, ключом, который он искал, была не картина, а художница.

Зависть обдумывал возможные последствия. В студии стоял вой, тьма сердито кружилась по ней, как надвигающаяся неистовая буря.

С минуты на минуту станет невозможно различить фантазию и реальность: их мир и тот, что создала Камилла, вот-вот столкнутся.

Зависть допил остатки бренди и поставил стакан на стол, а затем размял руки. Демонический клинок у него на поясе чуть ли не горел, умоляя пустить его в ход.

– Мисс Антониус…

Голос Зависти прорвался сквозь бурю, словно удар молнии, но она его не расслышала.

– Камилла!

Она отвернулась от мольберта. Серебряные глаза сверкали, как звезды.

Он мог поклясться, что это был не человеческий взгляд.

Что, если она оказалась во власти трона?

Его сердце забилось быстрее.

Зависть снова позвал ее по имени, но на этот раз совсем другим тоном. Это был голос принца демонов и магический приказ, пренебречь которым не мог никто. Камилла заморгала, и глаза у нее снова стали нормальными.

– Отойди, – сказал он, глядя на огромный силуэт позади нее. – Сейчас же!

Камилла бросила взгляд через плечо и беспрекословно подчинилась, сжимая кисть в руке.

Когда она оказалась в безопасности у него за спиной, Зависть насмешливо улыбнулся. Перед ними возвышался трон.