Трон перьев и костей

Я вскинула бровь.

– Это же просто история. И все.

– Так расскажи ее мне. Потешь старушку. Считай, что обучение началось – вспомни эту… сказку. Потому как я думаю, тебе нужно вспомнить ее полностью.

Изо всех сил сдерживаясь, чтобы не скрипеть зубами, я кивнула и порылась в памяти. Эта история давным-давно перестала быть излюбленным сюжетом при дворах.

– Эвона была Неблагой королевской крови, и у нее не получалось выносить ребенка. Ее кузина, Георгина, уже родила несколько детей… – Здесь я помедлила, но Жрица жестом приказала продолжить. – Эвона раздобыла заклинание, которое позволило ее избраннику, Бейлу, возлечь с Георгиной, но дитя принадлежало бы Эвоне.

По сути, старое-доброе экстракорпоральное оплодотворение, только вместо науки – магия. Лично я бы очень хотела узнать, как, черт возьми, они перенесли яйцеклетку Эвоны в Георгину, но…

На этой мысли мой мозг оцепенел.

– Нет, – выдавила я.

Но передо мной возник дух моей матери, точь-в-точь как когда меня приговорили к смерти. Тогда я списала все на бред, но я вновь увидела, как она говорит с моим отцом. Услышала их слова, и вдруг… вдруг они обрели смысл.

Прямо как мать и сказала.

– Ты все еще можешь их спасти.

– Все еще спасти кого?

– Наш народ. Он заблудился в глуши, Каллик. Твое тлинкитское имя выбрала для тебя женщина, которая носила тебя девять месяцев, любила тебя пять лет и любит до сих пор.

– Ты имеешь в виду мою мать, – сухо заметила я.

Его улыбка не исчезла, а, наоборот, стала шире.

– Ты знаешь, что значит твое имя?

– Молния, – ответила я. – «Каллик» означает «молния», или «удар молнии».

Тело отца замерцало, и из сумрака камеры вышла моя мать, одетая в толстую меховую одежду, с волосами, заплетенными в одну косу, переброшенную через плечо.

– Когда лес сухой и мертвый, его может сжечь один удар молнии. Молния порождает пожар, который очищает лес и дает возможность вырасти новой поросли. Здоровой поросли. – Она протянула руку, и я ее взяла, больше не чувствуя кандалов на запястьях. – Ты искра, Каллик. Твой отец это знал. Как и твоя мать.

Я нахмурилась, почувствовав себя очень неуютно из-за последних слов.

– Ты моя мать.

Она вздохнула и посмотрела на короля фейри.

– Она скоро поймет.

У меня задрожали колени, и я осела на земляной пол.

– То есть вы говорите, что человеческая мать меня только выносила? И что она вообще мне не мать. Но такого не может быть.

– Отрицай сколько угодно, но правда есть правда, и это, пожалуй, тяжелее всего. Душа и тело осознают все на глубинном уровне. Ты не виновата, что тебя дурачили. Дело в юном возрасте и в том, что ложь укрепляли в тебе с младенчества.

Меня пронзило горе, в горле зародился и встал комом вой, мешая вдохнуть.

Я не могла потерять и ее тоже. Женщину, которую знала как мать. Единственного родителя в своей жизни. Ту, кто прогоняла мои кошмары и крепко меня обнимала, когда наш дом засыпала метель.

Маму. Единственную, на чью безусловную любовь я всегда могла положиться, даже после того, как ее не стало.

– Нет, – прошептала я, отказываясь верить.

У меня больше ничего не осталось. Я подняла взгляд и увидела в единственном многоцветном глазу Жрицы отражение собственной печали.

Правда есть правда.

Я вскочила и бросилась прочь, рванула как дикий зверь, лишь бы выскочить из комнаты, убраться подальше от новых истин, которые могут сорваться с губ Жрицы. Со всех сторон посыпались книги, словно желая поймать меня в ловушку, я перепрыгнула их, выбежала в дверь и промчалась по коридору на кухню.

– Где пожар?! – крикнула мне вслед Гиацинта, когда я пронеслась и мимо нее тоже, и дальше через луг, встревожив стадо аликорнов.

Сухопутный келпи проорал что-то из своего ручья, но я не замедлилась и не стала слушать.

Клянусь бородой Балора, я даже не знала, куда бегу, лишь то, что мне нужно побыть одной. Найти достаточно места, чтобы наконец вдохнуть.

Мама…