Трон в конце туннеля (часть 1)

За последние двое суток я спала около четырех часов. Меня занимали то раздумья о спасении Валентина и Сехлара, то разговоры с Ферэйном и первым паладином. Однако я не могла уснуть в присутствии малознакомого человека. Потому, скрыв очередной зевок ладонью, принялась гадать, как встретит меня родня, которую никогда не видела.

По моим подсчетам до Лас-Ивэна оставалось два часа езды. Еще утром я спалила окровавленную куртку и штаны, и переоделась. На мне было платье персикового цвета с пышными юбками и скромным декольте, искусно украшенным жемчужной эьфийской вышивкой.

После переодевания Аврора уложила мои волосы в высокую сложную прическу, которую велела украсить моими любимыми шпильками — отмытыми и отчищенными от крови. За этот приказ я заработала от своей служанки недоуменно-укоризненный взгляд и замечание:

— Как вы можете носить их теперь миледи?!»

Я улыбнулась и ответила:

— Точно так же, как я их носила и до того, моя дорогая!

За окном поднялся ветер, вдалеке замаячило темно-синее облако, время от времени рассекаемое всполохами молний. Я обратилась к первому паладину:

— Скажите Серф, у вас тут бывают осенние грозы?

Или это мой дражайший кузен Эдуард нанял стихийника, чтобы гарантированно меня прикончить, поджарив молнией до хрустящей корочки и аппетитного аромата?

— Бывают миледи. Последняя неделя октября обычно изобилует грозами и бурями. Говорят, это как-то связано с обрядами эльфийских магов в Эльдамире. Они каждый год проводят особый ритуал, позволяющий дивному народу сохранять свои леса вечнозелеными, а климат теплым и мягким.

— «Какая редкость! Умный, образованный паладин! Браво!» — вторгся в мои размышления заколдованный эльф.

— «Этот “умный, образованный ” считает, что я пью человеческую кровь! Где же его ум и образование в этот момент? А вообще, скажи Валентину, чтобы проверил грозу на предмет магического вмешательства и пусть следит в оба. Если кто-то попытается управлять этой бурей, пусть немедленно скажет об этом мне».

— «Он говорит, гроза самая обыкновенная и спрашивает можно ли ему поставить над каретой “купол”, не то они с Сельниром вымокнут до нитки».

— «Можно. Валентин будет моим официальным магом, ему конспирация необязательна».

— «Готово. А ты чего такая хмурая? Волнуешься?»

— «И да, и нет. К презрению и ненависти я уже привыкла в своем прежнем, с позволения сказать “доме”. Мне такое отношение не в новинку, оно меня не волнует. Но хочется, чтобы все было иначе! Не представляю, как бы это выглядело, у меня никогда не было нормальной семьи… но наверное, когда она есть, это здорово!»

— «А! Боишься понадеяться, поверить, а потом разочароваться…»

— «Да, я боюсь разочарования. Боюсь остаться чужой для них. Получится, что я буду чужой по обе стороны хребта Шенди. Наверное, так оно и будет».

— «Харальд хотел видеть тебя. Это уже что-то значит. Когда он узнал, где его настоящая дочь, он захотел вытащить тебя из Ат-Дишан и вернуть себе. Он признает тебя, признает свою кровь».

— «Я на это надеюсь» — ответила и, чтобы отвлечься, спросила Ферэйна — «А ты? Как живешь волком все эти пять лет?»

— «Сам не знаю. Будь я один, наверное, сошел бы с ума. Но присутствие ребят мне очень помогло. Хуже всего пришлось Ламирву. Он самый молодой и талантливый маг в нашей пятерке. Арнаэ тогда кое-как удержал его. Сидел с ним целыми сутками, приносил человеческую еду, постепенно переводя на волчью, отвлекал от тяжелых раздумий. Однажды даже поколотил, когда тот задумал совершить самоубийство. А потом научил охотится. Сехлару же было все ни по чем — как балбесом был, так и остался, он и волком продолжал дурачиться. Это, кстати говоря, тоже сыграло свою роль. Глядя на него, я старался быть таким же беззаботным. Наверное, именно это мне и помогло. Остальные более ли менее держались. Мне казалось мир рухнул, когда узнал, что из-за заплетающегося языка юного недоучки, наложившего на нас необратимое заклятье, могу остаться волком на всю жизнь. Звезды знают, как я выкарабкался. Первый год был для меня, для всех нас, самым тяжелым. Второй легче, на третий я уже освоился. А сейчас, как ты: надеюсь и боюсь надеяться. Отношение к волчьей шкуре стало более философским, но видят звезды, я устал. Я хочу быть прежним!».

Наш разговор прервал мощный раскат грома. Посмотрела в окно кареты. Дождь шел, но за границами большого защитного купола. Паладины угрюмо мокли под дождем.

— «Фер, скажи Валентину, пусть распространит купол и на наше сопровождение».

— «Сделано».

Купол на моих глазах вырос, охватив наш почетный эскорт. Только теперь это заметил первый Серф Монрэй:

— В вашей свите есть маг миледи? — настороженно спросил он, прищурив зеленые глаза. Его рука плавно, будто невзначай, коснулся клинка.

— Есть.

— Кто это? Который из них? — все так же щурясь спросил он, обводя пытливым взором лица сидящих в карете.

— Его здесь нет. Он сидит на козлах рядом с кучером — пояснила с дружелюбной улыбкой. Увидела, что первый паладин расслабился и поинтересовалась — Вам чем-то не угодили маги Серф? Вы так напряжены…

— Это давняя история миледи и я не готов поведать ее сейчас.