Тропа через Морхейм

— Ну что опять? — всплеснула руками принцесса. — Я и так все время молчу! Дядя, скажи что-нибудь! Иначе я прикажу Хнэру пригвоздить Флюэра к дереву!

— Но так говорить и поступать нельзя! — искренне возмутился верховный советник, тронутый до глубины души тьмой невежества племянницы короля.

— Поддерживаю, — вдруг согласился сварт. — Шантаж, Мелкая, это лучший способ прийти к дипломатическому согласию. Мотай на ус, советник. А ты, скорпикорка, меня не трогай. Я — дядя. Слышишь меня? Родной и любимый дядя твоей хозяйки. Щелкни лапой, чтобы я знал, что мы теперь друзья.

Черный скорпикор застыл на месте и мрачно щелкнул обеими клешнями, словно отрезал шмат ткани огромными стальными ножницами, а затем продолжил ползти за Фаталией, время от времени прикасаясь хвостом к ее спине.

Черный рынок

В таверну с животными нельзя! Только через мой труп! — возмущался красный, словно наливное яблочко, трактирщик.

Слышал, убийца, он тебя животным обозвал? Да еще о смерти молит, с усмешкой сказал Охнэр застывшему на пороге корчмы скорпикору. — Проклятье! Это Черный рынок или Дом благочестия? Здесь крысы толще, чем моя Жрыха. Верно дочурка?

Огромная паучиха вылупила восемь умильных взгляд на трактирщика, представляя, наверное, каков он на вкус после сочного недельного маринования в ее белом поварском коконе.

Раньше сварт думал, что Жрыха только на него смотрит с таким обожанием, но потом убедился, что она любой съедобный предмет изучает исключительно влюбленным взглядом.

«Вот она — истинная сущность женщин, — вздохнув, подумал Охотник, — им бы только пожрать».

— Я голодна и продрогла, как труп! — топнула ногой Фаталия и сжала кулаки. — Когда я выползла из гроба, то думала, что худшее уже позади! Но не мыться неделю? Дядя! Ты просто наглая вонючка!

«Хотя среди женских сущностей порой встречаются отборные особи — сучности. Никак не меньше», — криво улыбнувшись, подумал Охнэр и поправил мешочек с травами, пристегнутый поясу, который вонял как разлагающийся покойник.

Это мера предосторожности была нужна Охнэру, чтобы не попасться в магическую ловушку, которую ставят на беглых свартов. Отборная вонь скрывала его магическое присутствие. Все-таки он был самым разыскиваемым преступником Свартхейма и Ледхейма.

Убирайтесь ко всем драконьим матерям! — дико заорал трактирщик и выставил продрогших путников за дверь, оставив их вчетвером толпиться в слякотной грязи магического Разлома.

Жаль, что советник ушел. Он бы показал значок королевского барда, и нас впустили бы в лучший местный бордель, точнее, гостиницу, поправил самого себя сварт, поймав свирепый взгляд принцессы, с которой он познакомился в подобном злачном месте при не самых благоприятных обстоятельствах.

Это все потому, что ты болван! насупилась Фаталия. — Надо была украсть значок! А еще преступником называешься! Даже помыться не можешь! Эх, хорошо было бы, если бы Хнэр и Жрыха умели бы превращаться в сидов или на худой конец в свартов…

Только не в свартов, решительно мотнул головой Охотник и скрестил на груди руки, мне проблем и с самим собой хватает, а если свартов станет в два раза больше, то и проблем станет в два раза больше.

Черный скорпикор вдруг ткнул хвостом в брюхо белую паучиху, и та снова треснула ему по пластинчатой башке мохнатой лапой.

Да они любят друг друга, глупо улыбнулся Охотник, наблюдая за потасовкой двух питомцев, не зря говорят, что животные похожи на своих хозяев. Извини, брат, я это случайно. Ты, конечно, настоящий мужик, примирительно сказал Охнэр скорпикору, клешни которого вдруг угрожающе клацнули.

Топайте живей, сердито буркнула воспитанница и, плотнее замотавшись в плащ, пошла по безлюдной улочке Черного рынка, и ищите ночлег.

Сварт, скорпикор и паучиха послушно поплелись за принцессой, шлепая по лужам Черного рынка.

***

Путники заночевали в прохудившемся сарае возле изгнавшей их корчмы, и наутро проснулись в совсем другом составе — скорпикор и паучиха куда-то исчезли, а на их месте появились бандиты, которых их питомцы убили накануне в лесу.

Ни дня без покойников, устало проворчал Охнэр, когда увидел убийцу в подранном синем плаще, которая почему-то смотрела на него влюбленными карими глазами, и глаз этих почему-то у нее было восемь.

Сварт еще раз потер глаза, а потом для надежности шлепнул себя по лицу, ведь и не такое может присниться, если заночевать в Разломе.

Твою ж Морху, дрожащим голосом прошептала Фаталия, когда к ней наклонился бандит, который напал на верховного советника и чуть не избил до полусмерти, а теперь заботливо поправлял ее плащ. — Хнэр, это ты? — вдруг догадалась принцесса, когда увидела, что вместо правой руки и бандита черный пластинчатый хвост скорпикора.

— Хнэр, — послушно ответил бандит и кивнул головой. — Смерть.

Не может быть. Нет, замотал головой Охотник, стараясь сбросить наваждение. — Проклятье! Я только привык к ним!

Ура! Теперь в этом обличии они могут спокойно путешествовать по Сидхейма. И Черному рынку! И нас будут везде пускать! Они неотличимы от сидов. Почти, добавила Фаталия, рассматривая лицо Жрыхи и руку Хнэра.