Тропа Крысиного короля

– Кажется тебе. Вон, сам молодой, а голова уже седая. Ты так себя в могилу загонишь. Вот уже и маниаки мерещатся, где их нет. Давай-ка вот что. Я тебе сейчас оформлю отпуск на три недели.

Терри дернул одну из своих прядей – он полностью поседел через неделю после смерти Сары. Отпуск под Новый год, в самое горячее время, – о таком и мечтать было нельзя. Никому. И вот Ваноццо протягивает его в руках: бери, пользуйся и не задавай ненужных вопросов.

– Я бы тогда на Гелианское побережье съездил, – сказал Терри.

В этом южном краю на другом конце королевства были лучшие курорты. Ваноццо кивнул и, придвинув к себе один из бланков, принялся заполнять его крупными печатными буквами. До ранения у него был аккуратный, почти каллиграфический почерк.

– Как раз хотел тебе посоветовать именно туда. Отдыхай.

Выйдя из кабинета начальника с документами на отпуск в руках, Терри окинул мысленным взглядом все, что произошло. Ваноццо очень много знал об убийце в деле обескровленных и прикрывал его всеми силами. Дело было как-то связано с Ангеатом: когда Терри выразил желание отправиться туда, Ваноццо сделал все, чтобы отстранить его от работы. Даже на курорт отправил и бумаги на бесплатный проезд выписал – за такой роскошный дар подчиненному следует всю жизнь благодарить начальника за бесконечную доброту.

Пока ему просто мягко посоветовали не лезть на ту глубину, где можно потерять голову.

И Терри собирался забраться именно туда.

Теперь ему надо было рассказать каждому встречному и поперечному, что он едет на юг, и таким образом усыпить бдительность Ваноццо. Терри не сомневался, что шеф будет наблюдать за ним. А он под прикрытием этого шума отправится в Ангеат. Терри надеялся, что успеет приехать туда, и его не вытащат из замка за шиворот. У него, в общем-то, осталась только надежда. Ничего больше.

* * *

Когда подъемник спустил их через толщу горы, и, выйдя, они прошли немного и оказались в заснеженном лесу, то Мия подумала, что могла бы сбежать отсюда. Ее не сторожили, а юный поэт не был похож на того, кто готов оказать серьезное сопротивление. Толкнуть его в грудь – он упадет в сугроб и будет растерянно хлопать глазами, даже не пытаясь подняться, что уж говорить о том, чтобы отправиться в погоню. Потом сочинит венок сонетов о бегстве вероломной красавицы сквозь зимний лес, издаст и получит очередную пачку писем от поклонниц со всего Солихала, которые будут бранить лирическую героиню на все лады и уверять, что уж они бы никогда, ни при каких обстоятельствах так не поступили бы.

Впрочем, она почти сразу же отмела идею побега. Далеко не убежать. У нее нет денег на билет в столицу. Если она попробует продать что-то из своих украшений в Баллихаре, то это сразу же привлечет внимание, и ею займется полиция, которая немедленно вернет беглянку опекуну – впрочем, так поступит любой полицейский королевства, закон есть закон. До замужества она не может жить одна и распоряжаться родительским состоянием. Мия вздохнула: что ж, придется сидеть, молчать и терпеть. И надеяться, что она сможет дожить до возвращения домой в этих краях среди сугробов и шелеста осыпающихся драконьих костей в стенах.

– Здесь красиво, – заметила она, стараясь говорить со светской непринужденностью и не показывать своих настоящих чувств. Девушка из приличной семьи всегда должна быть спокойной и сдержанной.

Они с Эриком неторопливо шли по дорожке среди сосен, снег был испещрен птичьими и звериными следами, словно рукопись – пометками редактора, и Мия спросила с некоторым испугом: – А тут водятся медведи?

– Нет, – улыбнулся Эрик. Сейчас, когда они покинули Ангеат, он выглядел намного живее и энергичнее. На щеках поэта проступил румянец, темное пальто нараспашку придавало ему романтический вид, и Мия подумала, что сейчас он начнет читать стихи. – Здесь есть волки, да, но они живут намного дальше к северу. Заходят очень редко и никогда не показываются днем.

Мия улыбнулась в ответ. Эрик все-таки понравился ей, Мия подумала, что они могли бы подружиться. Но она почти сразу же спросила себя: он может уехать куда угодно, так почему же не уезжает? – и идея дружбы показалась ей преждевременной.

Незачем вступать в приятельские отношения с тем, кто может начать на тебя охоту.

– Давно вы пишете стихи? – полюбопытствовала Мия.

Эрик кивнул, неожиданно улыбнулся и указал вправо; замерев, Мия увидела, что прямо на них смотрит молодой олень. Они застыли в удивленном восторге; кажется, Мия даже перестала дышать. В черных глазах оленя жил влажный блеск, кончик носа едва заметно подрагивал, мягкие уши трепетали, ловя лесные звуки. Но вдруг что-то звонко треснуло в глубине леса, и олень бросился прочь, взрывая снег копытами.

Мия вздохнула, глядя ему вслед, – когда-нибудь и она сможет убежать отсюда.