Тропа Крысиного короля

Мия кивнула. Кажется, ее слишком часто пытались убедить в том, что она в безопасности.

И она не собиралась верить. Никому.

* * *

После прогулки у Мии уже не было никакого желания с кем-либо общаться, однако Оливер прислал Кирси – сообщить о том, что миледи ждут в малой гостиной для карточной игры, и Мия решила не спорить. Надо быть милой и покладистой, надо вести себя так, чтобы опекуну не к чему было придраться, – она должна прожить здесь два года и вернуться в столицу, вот и все. Ей надо думать только об этом.

Малая гостиная выглядела особо нарядной и эффектной даже на фоне остальных залов и комнат дворца. В высокие окна лился тихий вечерний свет, по голубым стенам и потолку вился причудливый лепной узор из щитов и листьев. Камин был облицован белым мрамором и украшен растительным орнаментом – Мия увидела колосья и маки. В высоких фарфоровых вазах, украшенных позолотой и росписью, стояли живые цветы – пышные бледно-розовые розы, которые стоили целое состояние в это время года и в такой глуши. Должно быть, что-то вроде артефакта поддерживало в них жизнь – ведь не будет же Оливер посылать за новыми розами каждый день. Возле изящного столика расположились стулья с витыми ножками и сверкающей золотой обивкой; сидя во главе стола, как и положено хозяину, Оливер тасовал карты. Аделард откинулся на спинку стула, держа в здоровой руке пузатый бокал бренди.

– Добрый вечер, Мия! – улыбнулся опекун. – Как ваша прогулка?

Мия неопределенно пожала плечами. Вряд ли Эрик рассказывал Оливеру о том, куда они пошли, и она тоже решила молчать. Во всем, что случилось в лесу, ей чудилась неприятная и холодная тайна, и меньше всего Мия хотела посвящать в нее хозяина Ангеата.

– Прекрасно. Лосей мы больше не встречали, зато видели олешка. Он чего-то испугался и убежал, – сказала она, усаживаясь за столик. Карты рассыпались пестрым веером в руках Оливера – мелькнули кубки, монеты, мечи и сердца. Когда-то Мия играла в карты с родителями: воспоминание о вечерах, проведенных за карточным столом, больно укололо в висок.

«Не плакать, – велела себе Мия. – Я ничего не исправлю своими слезами».

– Вот и замечательно, – улыбнулся опекун. – Играем в келентин, на интерес. Кто проиграет, рассказывает страшную историю.

– Я не знаю страшных историй, – сказала Мия чуть громче, чем собиралась.

Аделард посмотрел на нее, и в его взгляде засветилось искреннее сочувствие.

– Какие-нибудь да знаете, – произнес он. – И потом, разве ваша собственная история не страшна?

Мия одарила его мрачным взглядом и ничего не ответила. Оливер постучал колодой по столу, знаменуя начало игры, и поинтересовался:

– Мия, какую карту выбираете?

– Девятку монет.

– Хорошо. Правила помните? Выходит слева – вы выиграли. Справа – проиграли.

Мия кивнула, и Оливер принялся раскладывать карты. Короли поднимали кубки, рыцари вонзали мечи в поверженных врагов, прекрасные дамы дарили свои сердца победителям, и все они – принцессы, воины, простолюдины, владыки – протягивали монеты, пытаясь выкупить у смерти тех, кто замер на ее пороге. Девятка монет легла слева, и Оливер улыбнулся.

– Вы выиграли, Мия! Аделард, что выбираете?

– Короля мечей. – Аделард сделал глоток из своего бокала и поморщился. – Наш поэт сказал бы, что это очень горький выбор.

– Почему? – удивилась Мия.

Оливер перетасовал колоду, и расклад возобновился.

– Потому что в виде короля мечей принято представлять Якоба Первого, покорителя Севера, – объяснил Аделард. – А в этих краях его недолюбливают, сами понимаете.

Оливер разложил колоду почти до конца, когда нужная карта легла справа. Аделард негромко рассмеялся и, поднявшись, прошел к каминной полке, где стояла бутылка бренди.

– С вас страшная сказка! – напомнил Оливер.

В гостиную бесшумно проскользнул слуга и принялся зажигать свечи. От теплых рыжих огоньков Мие сделалось спокойнее на душе. Можно было представить, что нет никакого севера и его Крысиных королей, и она по-прежнему в столице, за простенькой карточной игрой в хорошей компании, и ее родители по-прежнему живы.

У нее ведь не осталось ничего, кроме воображения и желания однажды вернуться домой.

– Что бы такое рассказать? – Аделард наполнил бокал и, отсалютовав сидевшим за столом, спросил: – Слышали вы когда-нибудь про человека-мотылька?

– Нет, – ответила Мия.

Оливер неопределенно пожал плечами и приглашающим жестом предложил Аделарду говорить.

– Так вот, человек-мотылек. – Аделард сел за стол, размашисто откинулся на спинку стула и продолжал: – Легенды о нем есть у северных племен оленеводов, которые кочуют со своими стадами от Раннаванны до Устья. В него может превратиться самоубийца, пьяница или умерший от черной лихорадки.

Аделард сделал еще один глоток бренди; Мия вдруг вспомнила, что барревильскую лихорадку, сожравшую ее родителей, когда-то называли черной.

«Разве ваша собственная история не страшна?»