Тропа небытия (СИ)

Почувствовав слабину, бывший граф не преминул перейти в наступление. Как было всегда, когда чуял перед собой существо, больше похожее на жертву, а не на бойца. Что в зверином своем воплощении — что в человеческом.

— Думаете, я вас боюсь?! — воскликнул он со злорадным торжеством. — Да не надейтесь. Вы ведь жал-ки-е! Вы даже постоять за себя не можете. Я вас десятками в одиночку рвал. А вы только плакали и на помощь звали. Да еще убежать пытались. Но куда простому двуногому убежать от зверя. А теперь… хотите снова испугаться?

Мгновение — и Вожак перевоплотился. Прямо в одежде, которая затрещала и порвалась на мощной груди. Тени действительно испугались такого зрелища. Отпрянули.

А оборотень вскинул голову. Открыл пасть, полную острых зубов. И хотя в небе, затянутом туманом, не было ни малейших признаков луны, издал такой великолепный вой, что даже спутники Вожака содрогнулись от страха. Пусть только на мгновение.

Вой стремительно перешел в рев, и тени кинулись врассыпную, исчезая в тумане. Но так же следом, сходя с тропы, за ними устремился и сам зверь.

На несколько мгновений он тоже скрылся из виду среди тумана, деревьев, теней и холодных огоньков. Стих его рев. И даже Освальд успел посетовать:

— Однако… похоже, мы его потеряли.

— Если бы все было так просто, — многозначительно возразил мастер Бренн.

И оказался прав. Вскоре зверь-Вожак снова выскочил на тропу — радостный, ободренный, как и подобает победителю. И видом своим напомнил простого охотничьего пса, которого хозяин отпустил побегать за дичью.

Вскинул голову, присев на задние лапы. И оповестил о своем возвращении коротким воем.

После чего снова вернулся в человеческое обличье.

* * *

Порванная одежда Вожака, кстати, снова сошлась, чудесным образом восстановив целостность. Зато с руками случилось что-то странное и совершенно не приятное. Когда предводитель Братства снова стал человеком, оказалось, что передние его конечности густо перепачканы кровью. Не своей, правда. И она давно успела засохнуть, сделавшись бурой, как ржавчина. Но покрыты этой «ржавчиной» руки Вожака были даже не по локоть, как принято выражаться, а до самых предплечий.

— И что делать? — вопрошал предводитель Братства, в растерянности разглядывая испачканные рукава и кисти.

— Лично я знаю только, чего делать не стоит, — сказал находившийся рядов Освальд. — Например, подавать руку… вашей светлости.

Последние слова он произнес с подчеркнутым пренебрежением. Лучше всяких слов давая понять, как относится ко всяким титулам и знатному происхождению.

— Да я не «светлость» давно, — только и мог сказать Вожак, — не граф. Ночи служу…

Зато мастер Бренн снизошел до более толкового ответа.

— Главное, помнить, что это не вещественный мир, — были его слова, — мир не предметов, а представлений. И образов, в которые эти представления воплощаются. Образы похожи на предметы мира живых, потому что они нам близки.

— Пространно несколько, — Вожак хмыкнул, — не понимаю, как это поможет.

— Духи… они же тени внушили вам некую идею, — пояснил Бренн, — а именно, что на вашей совести много злодеяний, а на руках, соответственно, много крови. Вот эта идея и воплотилась… таким образом. Как только впечатление от встречи с тенями померкнет, этот образ тоже должен рассеяться.

А завершил объяснение свое неожиданным на первый взгляд вопросом:

— Вас ведь не мучает совесть по этому поводу… надеюсь?

— О, ни капельки! — отвечал предводитель Братства почти с восторгом. — Наоборот. Осознаю, насколько я силен. Насколько превосхожу всех этих жалких людишек. Лишний раз мне об этом напомнили.

— Тогда можете быть спокойны, — уверил его мастер Бренн, — это… украшение на ваших руках долго не задержится.

И действительно, образ засохшей крови растаял через час пути, самое большее — через два.

К тому времени Бренн и его спутники решили сделать привал. Не потому что стемнело — над тропой и окрестностями продолжали висеть нескончаемые туманные сумерки, напоминающие раннее утро. Но даже в этом безвременье ноги имели свойство уставать, а животы — ощущать голодную пустоту. К тому же туман медленно, но верно вытягивал тепло из живых тел. В начале пути это не ощущалось, зато незадолго до привала участники похода ощутимо подмерзли.

— Предлагаю передохнуть, — сказал мастер Бренн и путники с видимым облегчением сошли с тропы, расположившись под ближайшим деревом.

Равенна произнесла заклинание, сотворив огненный шарик на ладони — чтобы разжечь костер. За топливом тоже дело не стало. Волшебнице стоило только обернуться, и на глаза ей попалась целая груда сухих веток.

Возможно (если верить словам ее наставника), то был лишь образ веток. Но горел он не хуже дров из мира живых. Так что на тепло новоиспеченный костер не скупился.

Устроившись вокруг огня, путники быстро согрелись. Перекусили тем, что прихватили с собой в котомках. А вот вызвать для своей прихоти образ… ну, скажем, жареного поросенка или бочонка вина никто даже не попытался.