Тропинки к паучьим гнездам

Постепенно обзор открывался все больше, и Котов оторопел от увиденного. На полу в халате лежала генеральша, а над ней что-то вытворял второй мужчина в какой-то длиннополой накидке (в сумраке было не разобрать).

ПОЧЕМУ ИХ ДВОЕ?!

КИЛЛЕР ДОЛЖЕН БЫЛ БЫТЬ ОДИН?!

КТО-ТО ВЕЛ СВОЮ ИГРУ?!

НЕУЖЕЛИ ТОЛЯ?!

НЕТ! НАВРЯД ЛИ! СЛИШКОМ ТУП!

И КАК ПОСТУПИТЬ ЕМУ СЕЙЧАС?!

КОГО УБИРАТЬ, А КОГО НЕТ?!

И РЕШАТЬ НАДО БЫЛО НЕМЕДЛЕННО!

ОБОИХ!

Мужчина в плаще (теперь он явно разглядел — это был плащ) встал над телом женщины. Осмотрелся.

Надо было действовать. И Котов решил сначала ликвидировать «плаща». Он поднял пистолет и тщательно прицелился в туловище. Даже если на нем бронежилет, мощные патроны «ГШ-18» дадут ему те несколько секунд недееспособности противника, которые позволят нейтрализовать «силуэт». Потом контрольные выстрелы. Все, чем располагал Котов, была информация, что киллер хорошо подготовлен, и желательна быстрая ликвидация. Из-за этого он даже глушитель не навинтил — никто все равно ничего не услышит, а без глушителя точность выше. Но их было двое, и они явно работали в тандеме. Выстрел в голову исключался — в размытом полумраке гаража возможна неточность. А в этом случае он будет взят в клещи двумя стрелками. Котов прицелился в «плаща», чуть задержал дыхание и начал медленно нажимать на курок.

В этот момент дверь машины начала отворяться, и Толя, еще не до конца пришедший в себя, начал вываливаться из салона, случайно толкнув Котова. Но тот успел выстрелить и увидел, как «плащ» схватившись за бок, рухнул на пол и откатился в сторону. Он попал, и противник не был в бронежилете. Развернувшись для второго выстрела, Котов дернулся, так как водитель — идиот вцепился ему в ногу, не понимая, что происходит. «Силуэта» уже не было на месте, и теперь преимущество неожиданности было потеряно из-за этого дебила. Котов в сердцах саданул башмаком по голове водителя, и тот снова затих.

Затаившись за машиной, Котов высматривал «силуэт», но тот уже исчез. Он надеялся, что «плащ» вне игры (мертв или тяжело ранен), и теперь началась охота за оставшимся противником. Он переступил через тело водителя и начал медленно обходить машину с противоположной стороны…

22

В замкнутом пространстве гаража, в этом царстве полутеней и безмолвных действий, выстрел, прозвучавший откуда-то, показался особенно оглушающим. У меня в ушах стоял пронзительный звон. Но еще больше меня шокировало падение Степана. Подсознательно старик для меня был бессмертен. Он не мог умереть! Ведь это он сеял смерть вокруг себя, и именно поэтому казался неуязвимым. Он не мог умереть! Он был единственным шансом к моему спасению! Именно зрелище падения старика вывело меня из оцепенения, и я инстинктивно, с «Глоком» в руке бросился к нему, чтобы не дать ему упасть. В этот момент я не думал ни об опасности, которая подстерегает меня, ни о том, что следующей мишенью невидимого стрелка являюсь я. Единственное, о чем я думал — это не дать упасть Степану, как будто именно в падении он обрел бы смерть, ставившую точку на и без того призрачных надеждах на мое спасение.

Карташев должен был быть где-то у тела женщины. И я сразу же после выстрела бросился туда. Я с ужасом смотрел на широкий кровянистый след, ведущий от генеральши в сторону больших стальных бочек, стоящих рядом у противоположной ко входу стены гаража.

— Пригнись! Не стой, как столб! Быстро сюда! — донесся громкий шепот, откуда-то из темноты между бочками.

И я пригнулся, беспрекословно выполняя приказ.

Уже от того, что старик жив, я испытал огромное облегчение. (МОЖЕТ ПРОНЕСЛО?! ОН ПРОСТО УШЕЛ ОТ ПУЛИ И ОТПОЛЗ ПОДАЛЬШЕ?!) Но широкий блестящий кровянистый след, ведущий за бочки, явно говорил об иррациональности моих надежд.

Сильная рука схватила меня за брючный ремень и потащила вниз, утянув на бетонный пол между бочками.

— Ты не на прогулке, идиот! Соберись! Тебя же пристрелят! Лежи и не высовывайся!

Передо мной из темноты появилось бледное лицо старика.

— Возьми это, — он протянул мне какие-то лохмотья. — Крепко дави сюда. Быстро!

Я взял тряпье у него из рук, а он, приставив тряпичный ком к разорванному боку, давил моей ладонью, крепко сжимая через нее свою рану.

— Вот так дави и не ослабляй.

Я с ужасом смотрел, как тряпичный ком на глазах становится влажным под моими ладонями и, словно марионетка, выполнял инструкции старика. Он, одновременно сдавив мою руку, начал быстрыми круговыми движениями перевязывать рану грязными полосами какой-то несвежей ткани. Я с отвращением и с испугом ощущал теплую липкость крови, выступившей у меня между пальцами.

— «Глок» с собой?

Шепот старика вывел меня из состояния прострации. Я тупо кивнул, косясь туда, где между бочками должно было валяться оружие.