Тропинки к паучьим гнездам

— Хватит давить! Бери «Глок»! Отвинти глушитель… Шевелись! — зло поторопил меня Степан. — Я слабею и надо действовать быстрее! …

Я нащупал рукоятку пистолета и дрожащими скользкими от крови пальцами начал неловко отвинчивать глушитель. Старик выхватил у меня из рук «Глок» и, привычно быстро отвинтив глушитель, с силой грубо всунул оружие обратно мне в ладонь. Послышался металлический щелчок — он проверил, снят ли предохранитель у своего пистолета.

— Теперь внимательно слушай меня! У нас есть только один шанс. Используем его — выживем, нет — сдохнем прямо здесь и сейчас! — Его деловой тон (ощущение, что это не ему только что разворотило бок) привел меня в чувство.

— Сейчас ты осторожно подкрадешься к последней бочке. Стрелок, скорее всего, за машиной. Когда я скажу тебе, ты выползаешь наружу и начинаешь палить в сторону машины. Целиться не надо. Просто жми на курок и старайся держать пистолет в направлении «Волги». Стреляй до последнего патрона. Ты меня понял? Это очень важно! Он схватил меня за рукав и сильно дернул, возвращая к реальности. Я с усилием сглотнул слюну и кивнул.

— Давай! Ползи к крайней бочке!

Сам старик исчез в противоположном направлении.

Дойдя до последней бочки, я затаился, пытаясь что-то разглядеть за силуэтом автомобиля, высвеченного уличным светом. Даже мне стала понятна суть уловки старика. Позиция стрелка была крайне невыгодная, поскольку он, как и автомобиль, освещались снаружи и находились в контражуре. Малейшее движение врага, если он затаился за машиной, выдаст игра теней. Мы же, скрытые мраком гаража, были невидимы. Оставалось только молиться, что стрелок еще там и не успел передислоцироваться. Старик контролировал проход между гаражной дверью и автомобилем, чтобы враг не улизнул наружу. А в глубине гаража того ждала смерть, ведь он считал, что в гараже засели два подготовленных «спеца». Не думаю, что он был настолько легкомыслен, считая, что один из нас полностью ликвидирован.

Я до рези в глазах вглядывался в силуэт машины. Звенящая тишина гаража закладывала уши, и предельное напряжение, царящее вокруг, ощущалось, как что-то материальное.

Вдруг у багажника машины, за задним колесом, слегка дернулся и изменился угол падения света. Мое, обостренное страхом и паникой, зрение уловило это движение, и такой же обостренный слух услышал громкий шепот, донесшийся с противоположной стороны бочоночного ряда:

— Стреляй! Стреляй сейчас!

Я чуть выглянул из-за бочек, направил оружие в сторону мелькнувшей тени и нажал на курок. Выстрела не последовало, и я растерянно уставился на свое оружие.

— Жми до конца, идиот! — громкий шепот вывел меня из состояния прострации.

(ГОСПОДИ! СТАРИК ЖЕ ИНСТРУКТИРОВАЛ, ЧТО У «ГЛОКА» НЕТ ПРЕДОХРАНИТЕЛЯ — НАДО ПРОСТО ДО УПОРА НАЖИМАТЬ НА КУРОК!)

И я, встав во весь рост и не заботясь, что меня увидят, ошалев то ли от страха, то ли от паники, снова нажал на курок до упора.

Пистолет заплясал у меня в руке, изрыгая оглушительную очередь куда-то в сторону машины. Я буквально вцепился в рукоятку «Глока», и получалось, что оружие управляло мной, бросая меня в разные стороны своей отдачей. Наверное, именно это спасло мне жизнь, превратив меня в непредсказуемую и очень странную мишень. Я почувствовал горячий обжигающий воздух у щеки и смачный шлепок пули, впившейся в сталь бочки позади меня.

Очередь «Глока» закончилась так же неожиданно, как и началась. Хоть и длилась она не больше трех секунд, но для меня эти секунды растянулись в вечность. Я стоял с обжигающим оружием в руках, и ждал неминуемой смерти, даже не пытаясь спрятаться. Мне стало все безразлично, и в ожидании выстрела, который поставит точку в моей жизни, я покорно стоял, опустив голову на грудь, в центре гаража, сжимая обеими руками уже бесполезный «Глок», готовый принять смерть, как освобождение от ужаса, страха, унижений и темной ярости последних дней. Но выстрела не последовало, и я продолжал стоять в дымном от выстрелов сумраке гаража.

— Иди сюда. Хватит стоять.

Чуть надтреснутый голос старика прозвучал со стороны гаражной двери. Я удивленно вскинул голову, вновь ощутив запах пороховой гари, а глаза защипало от дыма. Прищурившись, я с усилием заставил себя пошевелиться и пошел на голос.

Первое, что я увидел — это был Степан. Он, покачиваясь, стоял у заднего крыла машины, опираясь на него. На лице, белом как мел, блестели бисеринки пота. Я посмотрел на его живот — повязка набухла от крови, с налипшей грязью, но вроде капать перестало. У его ног лежало тело в военной «трехцветке». Лица разглядеть я так и не смог, потому что вместо лица было кровавое месиво, и только одно глазное яблоко на нити нерва свисало из глазницы, медленно вращаясь над бетонным полом, как будто осматриваясь вокруг. Большая лужа крови над тем, что когда-то было головой, отмечала место падения тела. Я уперся о машину с другой стороны и меня вырвало горькой, мерзко-вонючей струей…

23