Тропинки к паучьим гнездам

С правой стороны возвышался прекрасный Гаванский Собор, построенный в неповторимом стиле кубинского барокко. Минуя собор, Карташев побрел в сторону некогда дорогого отеля Националь де Куба. Здесь он когда-то снимал шикарный номер. Теперь потрескавшаяся кладка и выбитые стекла окон говорили о новых временах, и только высоченные финиковые пальмы, растущие вдоль аллей отеля, флегматично взирали на происходящее с безразличием бессмертных.

Его целью был гаванский порт. Это был единственный порт на Кубе, где разрешалось швартоваться кораблям из капиталистических стран. Даже при наличии денег о гостинице и такси не могло быть и речи. Туземцы не имели права даже перепродавать машины друг другу. По городу разъезжали большие американские «Кадиллаки» и «Меркьюри», которые впопыхах бросили их бывшие хозяева, сбежавшие с острова. За рулем дорогих машин сидели нищие кубинцы, успевшие их «экспроприировать» и теперь подрабатывающие извозом. Но садится к ним было нельзя. Водитель обязан был доложить об иностранце, хотя бы из страха перед новой властью.

Чем дольше Карташов оставался на улицах города, тем больше была вероятность того, что информация о нем дойдет до соответствующих органов. И поэтому, несмотря на неторопливость его походки и ленивую медлительность, он спешил. ОЧЕНЬ СПЕШИЛ…

Окно рыбацкой хижины смотрело прямо на порт. Там, облепленные множеством шлюпок, стояли на дозаправке шотландский рыболовецкий траулер «Корделия» и танкер под канадским флагом «Святой Джон».

Карташов внимательно разглядывал оба судна. Судя по приготовлениям, долго задерживаться в порту они не собирались, да и революционное правительство острова не одобряло длительное нахождение в своей акватории иностранных судов. Самое позднее ночью эти корабли отчалят, и ему надо было решать на какое из судов проникнуть. Он знал о жестких канадских законах, и потому больше склонялся в сторону шотландского траулера. Главное было проникнуть на судно и продержаться до выхода в открытое море. Там, по морским законам, «зайца» обязаны были сдать в следующем порту прибытия. А вокруг, кроме Кубы, в этом регионе не было ни одной социалистической страны. Конечно, проникнуть на канадский танкер и спрятаться там было бы проще. Он был большой, и возможностей скрыться на борту соответственно было множество. Но канадцы не подчинялись морским законам, эмиграционная политика их была жесткой и непреклонной. Они могли остановить танкер и вызвать кубинские власти для сдачи беглеца. Поэтому его выбор пал на «Корделию».

Хоть вечер уже и наступил, но за окном было светло, как днем. В тропиках темнота наступает неожиданно, быстро и сразу. Карташев ждал ее терпеливо и настороженно. Прохладный бриз ворвался в окно, и потрепанная ткань занавески взметнулась наверх, затрепетала и вновь опала. Степан отвернулся от окна и не спеша подошел к деревянному выщербленному столу, стоящему в глубине небольшой комнаты.

За столом, привязанный к стулу, с кляпом во рту, сидел хозяин хижины. Черный, как смоль, кубинец был серым от страха. Большие темные глаза с ужасом смотрели на Карташова, панически следя за каждым движением непрошенного гостя. На столе лежала холщовая сумка и рядом разобранный «Парабеллум». Вид оружия внушал рыбаку еще больший ужас, и он не мог отвести взгляд от опасно поблескивающей стали ствола.

Карташов подошел к столу и стал внимательно разглядывать кубинца. На лбу у того стали выступать капли холодного пота, взгляд стал обреченный, как перед казнью. Безразлично-оценивающий пустой взгляд этого белого не выражал никаких эмоций, и это вселяло в кубинца еще больший ужас.

В свои неполные 43 года Хосе Гарсия Гуаментес никогда не испытывал большего страха, чем сейчас. Его черное, как антрацит, лицо посерело, и на нем контрастно блестели белки выпученных от ужаса глаз. Голова гудела от боли, и справа на затылке уже росла кровоточащая шишка.

Сегодня, зайдя в свою хижину и прикрыв за собой дверь, он получил оглушающе сильный удар по голове и потерял сознание, даже не поняв, что произошло. Очнулся Хосе Гарсия, привязанный к стулу и с вонючей тряпкой во рту. Первое, что выцепил его постепенно яснеющий взгляд, был разобранный пистолет, лежащий на столе рядом с холщовой сумкой. Потом его внимание привлекло какое — то движение у окна. С усилием повернув гудящую голову, он увидел стоящего спиной к нему, незнакомца. Худой, высокий, натянутый, как струна, силуэт контрастно выделялся в проеме окна на фоне еще светлого вечернего тропического неба. Незнакомец отвернулся от окна, отреагировав на движение за спиной, и плавной походкой стал приближаться к нему. Когда Хосе заглянул в серо-стальные холодные глаза непрошенного гостя, его начало трясти. За свою жизнь он многое испытал: попадал в опасные и сильные шторма далеко в океане, даже один раз попал под обстрел в Заливе Свиней, но дыхание неминуемой смерти он почувствовал только сейчас, заглянув в эти холодные, безразлично-оценивающие глаза.