Тропинки к паучьим гнездам

Старик усмехнулся:

— Краска для волос и очки в ванной. Я помогу с покраской. И ты начинаешь выбривать эту поросль на своем лице под бороду, как на фото. Документы качественные, насколько это возможно, и должны выдержать проверку, если не будут углубляться в «легенду».

— А что за Дубосеково?

— Самый безопасный вариант. Это деревня алкашей в 130 километрах от Волоколамска, и администрация деревни зарабатывает на пару с администрацией Волоколамска тем, что прописывает за деньги гастарбайтеров разных мастей. Думаю, что по этому адресу «проживает» еще человек 300–400, при том абсолютно законно. Там все так запутанно, что никто особенно разбираться и не будет. Скажу тебе одно, что по моему паспорту, я тоже являюсь твоим ближайшим соседом по деревне. Так что, Антон, соберись и готовься к изменению имиджа, а я расскажу вкратце что будет дальше.

Старик как — то внутренне подобрался, и теперь из праздного рассказчика превратился в полководца, излагающего план сражения.

— Моя цель уничтожить Лебедя, и, естественно, я уже разработал план, как это сделать. На это ушло почти два месяца, и я изложу тебе, как это произойдет. Генерал живет на даче, куда он приезжает обязательно на субботу и воскресенье к семье. Здесь он расслабляется, и здесь мы его застанем врасплох. Хотя периметр его усадьбы и охраняется, но я завербовал его водителя и одного сторожа из солдат. Водитель даст знать, когда Лебедь выедет из города на дачу, и мы будем уже готовы.

Я удивленно вскинул брови.

— И что? Они так легко вербанулись?

Старик холодно усмехнулся.

— С момента, как я пересек границу этой страны, все пытаются стать моими агентами. Ты даже не представляешь, как сейчас легко, особенно не стараясь, можно завербовать кого угодно. Были бы деньги. Причем в зависимости от их количества можно купить любого на любом уровне. Даже нынешний директор СВР по моим данным сдал больше половины своих внешних агентов ЦРУ, естественно, далеко не бесплатно. Мне пришлось устраивать чуть ли не конкурс на продажность. Просто надо знать кому предлагать и сколько. Я создал целую сеть информаторов вокруг генерала, конечно, из мелких сошек — они гораздо полезней и дешевле обходятся. Каждый из них знает только то, что ему полагается знать. При виде денег, они и не задают много вопросов. А вот с глобальными носителями информации нам придется разбираться совместно. И здесь мне нужна будет твоя помощь.

Я непроизвольно поежился при этих словах. Старик заметил это и, поморщившись, продолжал.

— Послушай, Андрей, я же не говорил, что твое сотрудничество со мной будет похоже на прогулку по розарию. Если ты хочешь встретиться со своей семьей и жить в безопасности, тебе придется сделать над собой усилие и забыть свои школьные принципы. — На словах «школьные принципы» он сделал особое, с легкой издевкой, ударение и отвел от меня взгляд.

Я вдруг ясно осознал, что обратной дороги уже нет, и я загнан в своеобразный моральный тупик. Или я сделаю то, что от меня хочет этот человек, или он уничтожит меня, а затем, оставив на произвол судьбы мою семью, уничтожит и ее. Надо было забыть все мои гуманные и человеколюбивые принципы, которые в современной России уже давно стали уделом маргиналов и вымирающих чудаков. В конце концов, тот же самый Лебедь не обременял себя соображениями гуманизма, когда отдавал приказ о моральном и физическом уничтожении меня и моей семьи. И пусть я трижды не прав, но в этот самый момент, под пристальным и, возможно чуть презрительным, взглядом уже бывшего Степана Карташова я сделал свой выбор — «С ВОЛКАМИ ЖИТЬ — ПО-ВОЛЧЬИ ВЫТЬ!».

— Ладно, я все понял. Достаточно… Продолжай…

Мы со стариком уже давно перешли на «ты», и это упрощало наше общение. Я не заблуждался по-поводу своей роли в происходящем. В конце концов, все имеет свою цену. И цена за свободу и безопасность мою и моей семьи — это то, что я выступаю в качестве подручного и одновременно «приманкой».

Широкий Нахимовский проспект жил своей обычной жизнью в час пик: его наводняли плотные потоки людей и машин. В пять часов дня здесь можно было затеряться среди людских масс так же бесследно, как и в дремучем лесу.

Нас выплеснуло вместе с плотным людским потоком из метро Профсоюзная, и эта могучая человеческая река повлекла нас в сторону Нахимовского проспекта. Не сопротивляясь потоку, мы затерялись в нем, направившись в сторону Севастопольского, мимо большого здания библиотеки Академии Наук.

Мы с Петром, Степан категорически настаивал называть его только так, неспешно шли по Нахимовскому проспекту, лавируя между палатками с шаурмой, какими-то бутиками по продаже пряжи, ниток и багетной мастерской. Пройдя мимо величественного здания Института Океанографии им. Ширшова, с двумя большими вечно пустующими бассейнами с выщербленной кафельной кладкой внутри и растущими на дне кустами, мы перешли дорогу и пересекли сквер.