Тропой Койота: Плутовские сказки

Очищать дом леди Фраликс от духов оказалось делом не из легких. Однажды утром Озма сказала об этом хозяйке, подавая ей завтрак. Зилла с Джеммой отправились в храм, где имелся бог, который, если верить жрецам, недавно раскрыл свой нарисованный рот и посетовал на дурную погоду. Считалось, что это чудо.

– Твоя мать хочет, чтоб я отпустила на волю птиц, – сообщила ей леди Фраликс. – Вначале духи, теперь и птицы… Говорит, держать живых существ в клетках жестоко.

На Зиллу это было совсем непохоже. Озме такая новая Зилла начала надоедать. Одно дело – притворяться добропорядочной, но в самом деле стать добропорядочной – совсем другой разговор.

– В некоторых странах, – продолжала леди Фраликс, – выпускать птиц на волю считается делом праведным, богоугодным. Люди выпускают их по храмовым праздникам, дабы порадовать богов. Пожалуй, стоит и мне своих отпустить. Пожалуй, твоя мать верно придумала.

– А почему духи возвращаются снова и снова? – спросила Озма. Духи интересовали ее куда сильнее птиц. Что в этих птицах? Только жрут, гадят да шумят. – И что вы желаете сегодня надеть?

– Капот – тот, розовый, – ответила леди Фраликс. – А если ты позволишь мне сегодня поносить в кармане твоего духа, я подарю тебе одно из своих платьев. Любое, какое захочешь.

– Зилла тут же заберет его и отдаст бедным, – машинально ответила Озма, но тут же спохватилась. – Как вы узнали, что я – девочка?

– Я, может, и стара, но еще не ослепла, – хмыкнула леди Фраликс. – И много разного вижу. И духов, и девочек. И всякие мелкие вещи, давно потерянные и забытые. Не стоит тебе продолжать одеваться мальчишкой, моя дорогая. Такой хитрунье, как ты, толика правды время от времени не помешает.

– Если захочу быть мальчишкой, то мальчишкой и буду, – ответила Озма.

И вдруг ей пришло в голову, что она больше не думает о себе, как об Озме. Она сделалась Озеном, мальчишкой, расхаживающим по улице гоголем, вовсю флиртующим с идущими по воду девицами, у которых и ноги куда длиннее, и груди им бинтовать ни к чему.

– Будь лучше девочкой, – глухо сказал констебль из кармана. – Мальчишкой у тебя бедра слишком костлявы. А еще мне не нравится, как меняется твой голос. Раньше нежный такой был, певучий.

– Ох, помолчи! – раздраженно прикрикнула на него Озма. – В жизни не слышала такой чепухи!

– Ну и дерзкое же ты дитя, – сказала леди Фраликс. – Но мое предложение остается в силе. Подождем, пока ты снова захочешь стать девочкой. А сейчас… Идем-ка вниз, поработаем с моей коллекцией. Тут нужна твердая и ловкая рука, а мои старые пальцы слишком уж дрожат. Ты мне поможешь?

– Как прикажете, – без всякой учтивости буркнула Озма.

Когда леди Фраликс покончила с завтраком, Озма помогла ей встать и облачиться в капот и расчесала то, что осталось от ее волос.

– Сколько вам лет? – спросила она.

– Меньше, чем твоей матери, – ответила леди Фраликс и рассмеялась при виде недоверчивого изумления на Озмином лице.

В комнате, где леди Фраликс держала свою коллекцию, не оказалось даже дверей, однако Озма была уверена, что прежде ни разу этой комнаты не замечала. Однако у входа парили несколько духов. Казалось, они бьются, колотятся в несуществующую дверь, но никак не могут проникнуть за порог, точно привязанные.

– Что это они делают? – спросила Озма.

– Хотят влететь в комнату, – пояснила леди Фраликс, – но боятся. Что-то влечет их туда. А что, они и сами не знают. Бедные создания.

Странная то была комната. Размером – не меньше танцевальных залов в лучших абальских домах, но битком набитая картинами на треногах, алтарями, столами, заваленными грудами реликвариев, священных книг и икон. У дальней стены располагались боги высотой с платяной шкаф, и маленькие бронзовые божки, и божки из золота и слоновой кости, и божки из нефрита, и чудовищно толстые богини, рожающие других богов и богинь. Под потолком висели колокола с длинными шелковыми шнурами, привязанными к языкам; другие колокола – такие большие, что Озма могла бы спрятаться под любым из них – покоились на полу. Среди колоколов висели длинные одеяния, украшенные ткаными узорами, расшитые бубенцами – крохотными, не больше ногтя.

– Где это мы? – встрепенулся констебль.

Леди Фраликс шагнула через порог и поманила Озму за собой. Но, стоило Озме поставить ногу на дощатый пол, половица под ней ужасно, пронзительно заскрипела.

– Что это за шум? – не унимался констебль.

– Пол скрипит, – ответила ему Озма.

– Ах да, – вспомнила леди Фраликс. – Твой дух… Лучше привяжи его снаружи. В комнате ему не понравится.

Констебль в руке Озмы дрожал крупной дрожью. Извлеченный из кармана, он начал дико озираться по сторонам, не обращая на нее никакого внимания. Озма привязала его к ножке столика, случившегося рядом, в коридоре.

– Не оставляй меня здесь, – заговорил констебль. – Там, в комнате, хранится очень нужная мне вещь. Принеси ее мне, мальчик.

– Мальчик?! – возмутилась Озма.

– Прошу тебя, мальчик, – взмолился констебль. – Прошу тебя, Озма! Заклинаю собственной смертью!