Тропой таёжного охотника

Под вечер охотники отвели лошадей на лужайку, стреножили их и развели дымокур, а сами пошли на лесное озеро посмотреть, не ходят ли к нему сохатые. Мрачные предположения Рогова подтвердились. Вокруг озера не было никаких признаков присутствия зверей.

Солнце зашло за зубчатые вершины сопок. Вниз по реке потянул ветерок. Таежная тишина наполнилась тонким комариным звоном. Около небольшого летнего костра охотники расположились на ночлег, и вскоре на таборе стало тихо.

С перевала было видно, как над дальним гольцом клубятся тучи.

— Быть дождю! — заметил Рогов.

Под гору лошадей свели на поводу, чтобы не натереть им холки.

С перевала открывались горные дали.

— Береги коня больше, чем себя. У тебя где трет — заметить и предупредишь, — говорил Рогов, — а скотина безответна, терпелива. До мяса изотрет кожу — только тогда уши развесит…

По долине Выезжен бесконечно тянулись заросли ерника, окаймленные лесистыми сопками. На южных склонах высился вековой лишайниковый бор, на северных рос багульниковосфагновый лиственничный лес. Все кругом было безрадостно, мертво. Полдня охотники ехали лесом и не встретили ни одного зверя. При переходе небольших родников из-под конских копыт, взмучивая ил, серыми стрелами мелькали в ключевой воде ленки и хариусы.

Шурша ерником и предвещая непогоду, тянул вверх по реке легкий ветерок. Небо заволакивалось тучами. Издали доносились раскаты грома.

Во второй половине дня узкая долина реки перешла в широкую падь. Ерники заметно поредели, и появились первые березовые рощи. А спустя час охотники были на устье Выезжей, впадавшей» в Ушмун. По широкой пади Ушмуна, закрывая вершины сопок, низко ползли тучи, поминутно рассекаемые ветвящимися зигзагами молний. Громовые удары катились по долине. Едва охотники растянули односкатный брезентовый тент, как налетел порыв ветра и забарабанили по брезенту крупные капли. С каждым порывом дождь усиливался и вскоре перешел в ливень.

Грозовая туча быстро прошла вниз по реке. Показалось солнце, и через долину перекинулась двойная арка радуги. Но ехать к зимовью охотники не решились. Пробираться сквозь заросли мокрого тальника было равносильно езде под дождем. Пришлось заночевать на месте случайного табора.

Пока Рогов разводил костер и варил лапшу, Симов собрался на разведку.

Прокоп Ильич стал было отговаривать его:

— Погода непутняя. После дождя дух крутит, по сторонам бросает. Зверей только разгонишь да сам промокнешь…

— Я недалеко… Полкилометра отойду, огляжусь, — настаивал Симов и, взяв свой карабин, отправился вниз по реке.

Осторожно пробираясь забокой, он внимательно осматривал берега реки, поросшие тальником острова и богатые пышным травостоем «залавки» прирусловой террасы. Незаметно пройдя с километр, он очутился на опушке лиственничного леса. Перед ним раскинулся широкий кочковатый луг с разбросанными по нему островками редколесья из берез, ерника и карликовых ив. Широкая торная тропа выходила из лесу к реке и терялась в луговой растительности. На тропе можно было различить размытые дождем следы парных копыт разной величины. Это была звериная тропа. Симов, укрывшись за кустом ерника, стал ждать вечерних сумерек.

Из лесу бесшумно вылетела небольшая, немногим меньше рябчика ржаво-бурая птица и, круто развернувшись, присела на край топкого берега, у самой звериной тропы. Далеко отставленные назад глаза и длинный клюв, прижатый к зобу, придавали птице обиженный и удивленный вид. Можно было не сомневаться, что это вальдшнеп, у которого, как известно, глаза расположены выше и сзади ушных отверстий. Это исключительно редкая в этих местах птица.

Посидев некоторое время неподвижно, вальдшнеп привстал и, покачиваясь на коротких ножках, заковылял по грязи, поминутно втыкая в нее свой длинный клюв и выбирая из ила личинки насекомых и червей.

Вальдшнеп.

После проливного дождя комаров не было. Таежную тишину нарушали лишь обрывающиеся с дерева тяжелые капли да журчанье речного переката. Закатившееся солнце освещало вершины высоких сопок, далекие горные отроги и уходящие тучи. По долинам ползли сиреневые тени, за ними тянулся белый туман. День угасал.

На противоположную сторону луга из таежного массива вышел лось. С километрового расстояния были видны его огромные ветвистые рога. Бык неторопливо направился через луг к реке. Иногда он сворачивал в сторону, останавливался и обкусывал ивовые ветки; временами внезапно исчезал за кустами, забираясь в небольшие озера, и через минуту снова появлялся — высокий, стройный, с лоснящейся темно-бурой шерстью на покатой спине.

Симову хотелось сорваться с места, выбежать навстречу зверю, но он хорошо усвоил уроки Рогова и, пригнувшись за кустом, терпеливо ждал. Бык приближался. Уже ясно доносилось его пофыркивание и чмоканье грязи под копытами. Можно было различить число отростков на рогах. Когда до лося оставалось шагов сто, лейтенант медленно выпрямился и поднял к плечу винтовку.

В это мгновенье чуткий олень застыл и, высоко подняв голову, выжидающе смотрел на появившуюся человеческую фигуру.