Тропой таёжного охотника

Раздался выстрел. Лесной гигант сделал саженный прыжок в сторону, осел назад, но устоял на ногах и, оправившись от удара пули, стремительной иноходью бросился к лесному массиву.

Лейтенант выстрелил вторично, но зверь скрылся в зарослях, перебежал лесной остров и выскочил на табор к Рогову. Полный отчаяния Симов помчался следом.

Появление зверя было для старика неожиданным. Он схватил винтовку, а очки в спешке надеть не успел. Батыр вихрем сорвался с места навстречу лосю и отогнал его назад, к реке.

До Симова донесся приближающийся лай собаки и топот копыт. Он бросился наперерез через остров. Лай Батыра уже удалялся. Казалось, все потеряно! Неожиданно характер лая изменился: собака яростно залаяла на одном месте. Спотыкаясь, весь мокрый, еле переводя дух, Симов бежал вниз по Упфуну на помощь собаке и вскоре оказался у широкого плеса, на середине которого виднелся черный силуэт лося. Лейтенант выстрелил. Однако зверь остался на месте. Он снова нажал спуск. Вместо выстрела раздался металлический удар затвора. Симов открыл карабин. Магазин был пуст.

Поспешно шаря по карманам в поисках завалявшегося патрона, охотник безнадежно смотрел на быка, который продолжал спокойно стоять.

Батыр был вне себя от ярости. Разрываясь от остервенелого лая, он бесновался на берегу.

Минуты тянулись, как вечность. Надвигающаяся темнота могла скрыть зверя. Но оказалось, что его судьба была решена. Он тяжело шагнул, покачнулся и упал, забив ногами по воде.

Батыр тотчас же прыгнул в воду, подплыл, взобрался на лося и стал теребить его, вырывая клочья шерсти.

— Ого-го-го! — где-то невдалеке прокричал Рогов.

— Сюда, сюда!.. — отозвался лейтенант.

Ругаясь, старик пробирался к месту происшествия. Вскоре он вышел к плесу.

— Пошто долго не стрелял? — спросил он товарища. Тот рассказал, как у него кончились патроны, а лось все продолжал стоять, будто заколдованный.

— А я, паря, побоялся к тебе на помощь подбегать. В темноте, думаю, сгоряча недолго друг в друга пулю вогнать.

Рогов поглядел на чернеющую тушу.

— Эка, фартовый какой… А! Такую беду — пудов на двадцать пять! — и завалил дома, на таборе.

С этими словами он кивнул в конец плеса. Тут только Симов заметил чернеющее на берегу зимовье.

Охотники забрели в речку и потащили сохатого к берегу. Пока глубина была по пояс, туша плыла, поддаваясь их усилиям. Батыр продолжал сидеть на ней.

— Цить, бестия! — гаркнул на собаку Рогов. — И так не проворотишь, а тут еще тебя дьявол посадил…

Батыр перескочил на берег и, отряхнувшись, обдал охотников брызгами.

На галечной отмели тащить лося стало не под силу. Пришлось выпотрошить его и оставить наполовину в воде. Довольные удачей, охотники пошли на табор, наперебой рассказывая о подробностях встречи со зверем.

Кругом все сливалось в непроглядную черноту. Шлепая по лужам и поминутно проваливаясь в промоины между корнями, люди шли вслепую следом за собакой. Наконец показалось белое полотно тента. Сдержанно заржали кони. Охотники подошли к очагу, подбросили сучьев, и яркое пламя осветило табор.

Пока Рогов спутывал лошадей, Симов накрошил в лапшу сохатиного сала, воткнул у костра рожни с кусками печенки, развесил для просушки одежду.

Было за полночь, когда охотники и пообедали, и поужинали. Лейтенант улегся на потнике перед костром и тут же уснул, как убитый. Иногда он что-то невнятно бормотал. Его сухощавые ноги подергивались: он продолжал охотиться во сне.

Рогов, ласково поглядывая на него, подбрасывал в костер сучья, перевешивал сохнувшую одежду. К утру сон склонил и его. Накрыв Симова шинелью, он прилег рядом и богатырски захрапел.

Первые лучи солнца разбудили Рогова. Он встал, потягиваясь, расправил стариковские кости и, вздув огонь, придвинул к нему котелок с застывшими в сохатином жиру остатками вчерашнего ужина.

«Чей-чей-чей-чей!» — прокричал в траве певчий сверчок. Прокоп Ильич улыбнулся. «Наш котелок!» — ответил он птичке. Затем сходил к лошадям, напоил их и привел на стан.

— Лейтенант, а лейтенант! Нам пора! — и он потеребил плечо спящего.

Симов скинул шинель, быстро поднялся и пошел к речке освежиться. На крутом берегу он осмотрелся по сторонам, вдохнул полной грудью свежий утренний воздух и невольно залюбовался, зачарованный тайгой.

Тишина. Ни один листок не шелохнется. В синем небе ни облачка. Кругом все выглядит по-праздничному. Мириады бисерных капелек, осыпав хвою лиственниц и сосен, переливались и играли золотым блеском солнца. Каждый листок, каждая веточка, обмытые вчерашним дождем, сияли. Паутинные сетки, подернутые блестящим серебром росы, как канительные звезды на новогодней елке, дополняли убранство этого светлого утра.

Так простоял лейтенант долго, не замечая десятков комаров, облепивших его спину и грудь. Наконец, он прыгнул в ледяной поток, и, зачерпнув со дна пригоршню золотого песка, стал оттирать им руки.

На стане старик встретил его ворчанием:

— Моешься ты подолгу! Надо быстрее оборачиваться. Неровен час, солнце пригреет, мухота поднимется, червей на мясо накладет…