Тропы длинные и короткие

Занятая делом, Желя даже не заметила, как луга с короной деревьев вдалеке сменились на каменистую дорогу и крепкие ворота, раскрытые в обе стороны. Но Гий на неё смотрел. Она не переставала хмуриться, накладывая позолоту на скорлупу, а, скатываясь с края телеги, отсаживалась подальше от клетки с медведем, делая это уже больше по привычке, чем из страха.

Гий заметил про себя, что с того времени, как они ушли из Желиной деревни, она ни разу не пожаловалась, не ругалась, не вздыхала, чтобы показать, что хочет домой. И вот теперь она сидела, раскачиваясь на неровностях дороги, и делала это с той неосознанной ловкостью, что волк задумался, всегда ли Желя была осёдлой. Вроде да…

У ворот плясцов приняли быстро, но как будто без желания. Мужчины с оружием пересчитывали телеги и кибитки, но получалось неудачно – шутя, плясцы перекидывали с место на место пёстрые одеяла, делая повозки похожими друг на друга и путая караул. В конце концов они сердито сплюнули и пустили всех в город, пока добрые.

В конце дня от золота у неё рябило в глазах. Иван как-то подошёл помочь и даже почти не перепачкал руки и всё вокруг вместе с тем, но, когда боярин приноровился, появилась Вайва с Шальным за спиной.

– Град близко, – сказала плясунья, щуря глаза на закатном свету.

Желя не сразу заметила, что и Гий прибился к ним поближе.

– Я не знаю, как ещё выразить нашу благодарность, – проговорил Иван. – Мы, выходит, в долгу.

Вайва вдруг быстро-быстро закивала.

– Это очень верное слово!

Вся она словно поменялась, движения стали резче, хищнее. Гий напрягся и чуть ссутулился – выглядел он так, словно вот-вот выхватит лезвие. Он протянул:

– Конечно же, это не была услуга по доброте душевной. – Волк недобро улыбнулся. – Брось, нечего изворачиваться, мы всё равно почти приехали.

И Вайва не стала больше играть радушную хозяйку.

– Наша услуга в самом деле была кстати, признайтесь.

Иван не мог не кивнуть.

– Поэтому вам троим не составит труда подсобить нам на наших весёлых игрищах…

– Мы докрасили скорлупу, – холодно заметила Желя. Она переняла поведение Гия и глядела теперь исподлобья, прижимая корзину к себе.

Вайва только усмехнулась.

– Нам нужна помощь с Потапычем. Шальному уже сложно показывать резвые игры с медведем, а кто-то из вас, – взгляд в сторону Ивана и Гия, – мог бы славно с этим управиться.

Шальной добавил нарочито хрипло, словно притворяясь больным:

– Потапычу ты явно люб! – Он хлопнул Ивана по плечу. – Покидаешь ему кожаный шар с тряпьём под хохот радостного люда, может, наигранно подерёшься, и дело с концом.

Иван посмотрел в пустоту, когда Шальной сказал «подерёшься».

– Тебе тоже есть роль. – Вайва чванно облокотилась о Желино плечо. – Мы ставим глумливую сценку про царевну. Тебя нужно только переодеть, а всё другое сделают наши плясцы. Они будут изображать заморских женихов, биться за твоё доброжелательство, но в конце появится крестьянин, и царевна выберет его.

– Мне нужно что-то говорить? – Желя едва поморщилась.

– Нет, только стой и величественно смотри вдаль. – Вайва одобряюще встряхнула девушку.

Гий не удержался и спросил:

– И кто же был царевной, пока не появилась Желя?

– Я. – Вайва даже не смутилась. – Да вид у меня больно воинственный, и народ не всегда доволен. А Желя вот в самый раз. Так что пошли облачаться и краситься. – И она потянула девушку за собой.

Поймав взгляд Жели, Гий едва коснулся собственного бока – словно напоминая, что нож Василисы всё ещё при ней.

Когда плясцы засуетились у кибиток, на ходу передавая вещи, одежду, украшения и готовясь к веселью, волк тихо спросил:

– Может, накормим их всех пирогами и покончим с этим? – Голос равнодушный и скучающий, но глаза смотрят пристально, почти враждебно.

Иван вскинул голову.

– Ещё не случилось ничего страшного. Они просто попросили помощи, и нам это по силам. Так почему нет?

– И как долго ты будешь ждать этого «страшного»? – Гий почувствовал, что теряет самообладание, и вздохнул. – Ладно уж, оставайтесь помогать плясцам.

– А ты?

– А я разыщу охотника.

Иван сглотнул, голос стал тревожнее.

– Не ищи беды, ладно?

– Я ещё не выжил из ума, чтобы нападать на охотника в одиночку.

На том и порешили.

Когда Желя начала чихать от того количества муки, что другие плясуньи накладывали ей на лицо, это мучение – облачение в царевну – закончилось. Ей подтёрли проступающие слёзы, а на щёки и верхнюю губу отпечатали ярко-красную свёклу. Желя заёрзала на месте – платье, яркое, сшитое из множества лоскутов, и венец, вырезанный из берёзовой коры и покрашенный в золото, кололи кожу. Плясуньи подкрасили ей брови угольком и залюбовались на плод трудов своих со стороны.

– Царевна! Народ на площади не отличит.

Тяжёлая коса была перекинута на плечо. Чтобы сделать её толще, женщины вплели несколько разноцветных лент. Когда плясуньи ушли разгружать телеги, Желя посмотрела в натёртое до блеска медное блюдо и не узнала собственного отражения. Она сомневалась, что царевны выглядели именно так. При случае надо будет спросить у Ивана.