Тропы Раздора. Восстание

В замке кипит жизнь. Попадается много разного люда – солдаты гарнизона, слуги, чиновники и торговцы. Все почтительно кланяются наместнику и с опаской, а то и страхом глазеют на Тарка.

Братство Эбена не пользуется популярностью в народе – скорее наоборот. Немудрено – как не бояться тайных агентов самого Императора? Цепные псы режима, холуи власти или просто чёрные – самые мягкие из прозвищ, коими наградила агентов молва. За Братством прочно закрепилась репутация карательных сил для неугодных. Поначалу неприязнь граждан сильно злила Тарка, но со временем он привык. Смирился.

– Йорик, к слову, тоже приплыл с Рыцарями Пенты. Яйца у мужика, должно быть, стальные! – Морний не скрывает восхищения новым консулом. – Знаешь, что стало с прошлым консулом?

– Просвети меня.

– Кто-то отправил бедолагу изучать рельеф морского дна. С камнем на шее.

Воцарилось недолгое молчание. Нарушил безмолвие Тарк:

– Ничего не слышал о Йорике.

– Он из тех сумасшедших северян с острова Блиг, что без конца режут друг другу глотки. Вернее, резали.

– Что, глотки кончились?

– Нет, – фыркнул наместник. – Один умник, Олагенсон, исхитрился подмять весь остров.

– Олагенсон… причём тут Йорик?

– Наш консул – ближайший сподвижник Олагенсона. Думаю, кто-то в Имперском Совете решил воспользоваться дарованиями северянина здесь, на Крангире.

– Разумно. Здесь те же дикари, только в профиль, – промолвил Тарк с оттенком пренебрежения.

– С таким понятием, как культура, местные эльфы знакомы весьма условно.

Морний взъерошил редеющие волосы на макушке.

– Если эльфы победят – вышвырнут всех чужаков вон. Или поубивают.

– Не победят.

– Ну а вдруг? Можно подумать, ты не знаешь, какие они расисты.

Агент пожал широкими плечами.

– Если эльфы отгородились от цивилизации стеной из предрассудков – это их проблемы. Не хотят ассимилироваться? Невелика потеря.

– Такие речи, знаешь ли, не способствуют интеграции полуострова.

– Интеграция – забота высоколобых типа тебя, дружище. Моё дело – мечом махать.

– Экий ты скромник!

За беседой спустились во внутренний двор. Снуют туда-сюда люди; грохот, треск и ругань рабочих – всё как в любом уважающем себя порту. В грязи под ногами можно увязнуть по щиколотку, а местами – и по колено.

– Запустил ты вотчину, – проворчал Тарк. Сапог агента только что угодил в коричневое месиво по самое голенище.

– Нечего выделываться, – наместник усмехнулся в бороду. – Для чего, по-твоему, нужен деревянный настил? Но – да, ты прав. Наведу тут порядок. Что до сапог… сейчас выйдем к воде. Там почище и есть где ополоснуть обувь.

У пирса теснятся разнокалиберные суда – крошечные шлюпы соседствуют с гигантскими линейными кораблями, флагманами имперского флота. Торговцы, наёмники и просто авантюристы – война влечёт на Крангир людей со всех концов страны. Тут и корабли Хань – людей маленького роста со странными раскосыми глазами, чья родина – прибрежные горы на восточной границе Империи, юркие шхуны Коэгал – совершенно безволосых существ с огромными, в половину лица, лиловыми глазами, проворные драккары северян с Ледаса. Есть и пара судов с флагами Ульшака. Провинция на крайнем западе – родина одноимённого темнокожего народа, лучших мореходов Империи

Возле трапа околачиваются несколько человек в традиционных красно-жёлтых балахонах, моряки о чём-то оживлённо переговариваются. Один из ульшакцев показался Тарку смутно знакомым.

Агент бросил взгляд на флаг, что реет на носу корабля – и застыл.

– Морний, встречай гостей без меня.

– Что такое? – встревожился наместник.

– Потолкую вон с теми ульшакцами, – Тарк махнул головой в сторону моряков.

– Ха, нашёл-таки повод не видеться с Рыцарями Пенты! – беззлобно рассмеялся Морний. – Ладно, увидимся.

Наместник хлопнул агента по плечу, грузная фигура заковыляла в сторону эскадры – корабли успели подплыть довольно близко. Морний насвистывает мелодию одной из непристойных песен, что звучат в любой таверне от южных пустынь Гаукаме до пиков Ледяных Гор на крайнем севере.

3

– Говорят, вверх по реке – пара брошенных гробниц эльфов.

Вещает плотный мужчина среднего роста с вислыми усами. В ноздре красуется толстое золотое кольцо – отличительный знак боцмана.

– Усыпальницы, конечно, нетронуты, – саркастично заметил другой, высокий и крупный. Причёской он напоминает шар скатанной шерсти.

– Нет, Хаарги – там как в кладовой после набега твоей жены.

Реплику встретили громовым хохотом. Шутник, в отличие от остальных – не ульшакец: бледно-розовая кожа и пшеничные волосы выдают уроженца Алгамуса, провинции к востоку от Гракии. Белая нашивка на балахоне выдаёт корабельного врача.

– Эрза!.. – шерстеголовый потряс пудовым кулаком. Алгамусец состроил нарочито каменное лицо.

– Я за. Тёплый приём ждёт в любом случае – эльфийские гробницы без нежити не обходятся, – боцман покачал головой.

– Если жена Хаарги не сожрала и их.

Здоровяк уже вознамерился познакомить лицо Эрзы со своим кулаком, когда раздался звучный голос:

– Затея стоящая.