Трубадура

В общем, придраться пока не к чему.

А хочется.

Потому что вдруг – страшно. Потому что ничего хорошего от близости со Степаном она, если честно, не ждёт.

Какой у нее был секс со своей первой и неземной любовью – Тура теперь и не помнила. Зато помнила омерзение, до рвотных спазмов, когда застала любовника в постели. И потом ее долго преследовала мысль, что и саму Туру зачали вот так же – неприглядно. Дебелые трясущиеся женские бедра и сероватая мужская задница. Волосатая. А она не замечала, что у любовника волосы на заднице растут.

Как же это отвратительно, непристойно и некрасиво. А она, Тура, – фригидна. Так проще думать. Чем считать, что вот это нелепое и омерзительное кувыркание на койке – та самая любовь. Чувство, ради которого люди делают массу глупостей. Страшных, порой непоправимых ошибок. И даже подлостей. И даже…

Прошлый опыт говорил об одном: она и секс – такой, о каком пишут в книжках, – несовместимы. Или она все-таки фригидна? Чёрт его знает.

Только вот собственная реакция на Стёпку вопила об обратном. От взгляда его темных глубоких глаз она просто таяла. Испарялась, как сливочное масло на сковороде. И сердце обдавало жаром, и хотелось смеяться и плакать…

А теперь что? Вот зачем она согласилась на эту авантюру? На хрена ей эта случка в гостиничном номере, после которой и ей и ему, сто пудов, будет неудобно? Это не любовь, это какой-то животный порыв. Нельзя начинать отношения сразу с постели, это неправильно. Степан получит, что хотел, и она скоро наскучит ему – это аксиома. Ну повстречаются какое-то время, но всё равно расстанутся, потому что как Степан может быть уверен в девушке, которая прыгает в койку по первому зову? Или после ресторана? Короче, как можно уважать такую, если она сама себя не уважает? А все эти разговоры о свободной любви только для зелёного молодняка, которые вообще ни фига в жизни не понимают и хотят всё на свете получить легко и просто, не прикладывая ни малейших усилий. Тура тяжело вздохнула и брызнула себе в лицо водой – кажется, она сваляла дурака…

Стук в дверь заставил ее вздрогнуть.

– Ту, ты скоро?

– Сейчас, – сказала она. – Одну минутку, в порядок себя приведу.

– Ты и так в порядке! Открой.

– Стёпа, ты хочешь быть весь в моей красной помаде? – Она пыталась собраться с мыслями. – Сейчас косметику с лица уберу, чтобы тебе меньше в рот попало. Десять минут.

– Каких десять минут? Давай открывай! Немедленно.

И она поняла сразу, что он на взводе. А объясняться утром с персоналом гостиницы по поводу сломанной двери в ванной не хочется.

Тура неохотно повернула защёлку. И едва успела выпустить ее из пальцев – дверь резко распахнулась.

Он снял пиджак и расстегнул белоснежную рубашку. И был так красив, что даже казался ненастоящим. Как герой из кинофильма или с рекламы на развороте журнала «Вог».

И в ту же секунду Степан ее поцеловал.

Тура не успела пискнуть, охнуть, передумать – и ураган настоящего, живого и страстного поцелуя унёс все ее сомнения.

Они слились в одно целое – губами, дыханьем. Вплоть до пломбы на верхней шестёрке. Ритмом сердцебиения и чередой вдохов и выдохов. Дрожью тела. А более всего они совпали взаимной и дикой жаждой. Потребностью друг в друге.

Тура, чтобы вздохнуть, на секунду отстранилась от него.

– Ты похож на вампира, – сказала она. – Ты пытаешься выпить мою жизнь…

– А ты мою, – ответил Степан. – Но мне не жалко…

Их губы снова встретились.

– Сладкая моя, скажи только одно: молния на платье на спине или сбоку? А еще лучше – расстегни сама. Жалко будет… если порву.

Они молча смотрели друг на друга. Дыхание чуть успокоилось и тут же совпало снова по ритму. Тура медленно подняла руку на уровень груди. Замочек молнии легко скользнул по пластмассовым зубчикам вниз до самого бедра, платье послушно поехало в том же направлении, слегка задержавшись на бедре. Но Тура помогла ему, и оно опало у ее ног.

Под платьем всё тоже чёрное: чулки на кружевной резинке и скромный гарнитур из шёлка. Чем богаты, Степан Аркадьевич. Нравится?

Вместо ответа он подхватил ее на руки. Прижал так крепко, что у нее перехватило и совсем сбилось дыхание.

– Эй, ты, полегче, – прошептала она. – Не капусту грузишь…

– Я постель разобрал.

– Как романтично! А я думала, мы будем на полу…

– Как можно, моя королева, с тобой только на кровати!

Чёрное нижнее белье не понравилось Степану, он быстро освободил Туру от него и отбросил на пол. Тура лежала перед ним и словно светилась нежно-зефировым светом – так хороша она была. Степан почувствовал себя словно в кондитерской – перед ним лежало лакомство, слаще которого не было на свете.

Трусы стаскивал с себя, не сводя жадного взгляда от ее груди. Здравый смысл окончательно и даже радостно сделал им ручкой, передав управление древним первобытным инстинктам.

С каждым поцелуем, с каждым прикосновением – всё более и более смелыми – их тела становились всё горячее и горячее. И когда этот жар уже можно было вынести, только став вместо двух – одним, вдруг…

Он услышал:

– Стёпочка…

И если бы вдруг он не расслышал, то она для верности толкнула его ладонью в плечо.