Trubicin_E._Chetvertyiyi_Kontrol_

Мои сомнения слегка ослабли, но окончательно не рассеялись и под их воздействием я сказал:

– Хорошо. Я подумаю. Спасибо за интересную, хоть и пугающую беседу. – попытался пошутить я – Но мне пора идти.

Как только я закончил фразу все мужчины поднялись со своих мест. Марат и Иван размеренно, не торопясь, Максим, напротив, нервно вскочил, пожал мне руку и примостился обратно на свой табурет. Каждый по очереди пожал мне руку и Марат предложил проводить меня до первого этажа, чем немного меня расстроил, ведь я надеялся уйти с Ольгой. Я попрощался со своей знакомой и в этот миг вспомнил интересную деталь – я так ни разу никому из них и не сказал своего имени.

Мы с Маратом вышли из зала и направились к лифту, пока он ехал к нам на десятый этаж он заговорил:

– Ты не думай, мы специально здесь людей не завлекаем. Ольга как-то рассказывала про тебя. Это же ты подошел к ней на работе и заговорил о присутствии?

– Да, я. – коротко ответил я и добавил к словам кивание головой.

– Вот по-этому она тебя и пригласила. Пойми, людей, которые интересуются такими знаниями очень мало. Единицы. Поэтому мы и цепляемся за каждого.

Я ничего ему не ответил. Мы уже ехали в лифте, сохраняя молчание. Уже, когда дверь лифта открылась, мне неожиданно пришел вопрос, который сам сорвался с языка:

– Вы, наверное, должны знать Старика?

Лицо Марата расплылось в широкой, удивленной улыбке и он сразу ответил:

– Конечно, я его знаю. Это мой бывший учитель.

20. Сошедший с пути

Мы вышли из здания и солнце одарило нас своими редкими в последние дни лучами. Решив присесть на лавочку, которая располагалась напротив величественного металлического шара, мы продолжили беседу, которая неожиданно стала для нас обоих весьма желанной.

– Учитель – я говорил о Старике сдержанно, не выказывая какого-либо явного отношения – как-то рассказывал мне, что у него было два особо выделяющихся ученика, – я сделал паузу и посмотрел на реакцию Марата – которые, как он выразился, сошли с пути.

Марат смотрел куда-то вдаль: может на затянутое (с редкими просветами) небо; возможно на старенькие здания, которые украшали своей архитектурой старый центр города. Мне почудилось, что он загрустил, вспоминая о Старике. Голос Марата стал тише, он слегка повернул голову в мою сторону, впрочем ненадолго, и заговорил:

– Он с полным правом мог сказать подобное и про меня. – он взял паузу, словно для того чтобы приготовиться к тяжелому рассказу, вздохнул и заговорил:

– Когда мы еще жили в Казахстане, то часто любили бывать со Стариком на озере Боровое. Забирались на невысокие горы, любовались на рыбешек в прозрачной воде. Какой там был воздух! До сих пор помню. Было у нас там одно любимое местечко. В леске, в котором редко кто ходит. Там есть необычная скала, как будто с вырезанным лицом на камне. Однажды я медитировал, установив взгляд на этом каменном лике и настолько отключился от внешнего мира, что забыл о том, кто я такой, где нахожусь, да и что вообще делаю.

Здесь я не выдержал и перебил рассказчика, как какой-то малец, услышавший знакомое слово в истории взрослого.

– Это была практика пульсирующей пустоты? – выпалил я в возбуждении.

– Ты пойми. – обернулся он ко мне и заговорил меланхолично – В те времена Старик учил по-другому, он не придумывал этих поэтичных названий для практик, не говорил так высокопарно. Это был совсем другой человек – простой и скромный. Поэтому ни о какой «пульсирующей пустоте», как ты ее назвал, я никогда не слышал.

Я кивнул ему головой и потупил взор, решив больше не перебивать Марата без видимой необходимости.