Трудная година

А тем временем подошла зима. Выпал снег и хоть не­много прикрыл раны, которые нанесла городу война. С приходом зимы Вера потеряла всякую надежду на возвращение Наума. Она даже и не могла бы объяснить, по­чему утратила эту веру, но именно так и случилось. Те­перь у нее был один интерес в жизни — как можно лучше выполнить поручение своих друзей. Однако волнение пер­вых дней прошло, и передача сводок, как и всякие ухищ­рения с жетонами, сделались для нее обычным и привыч­ным делом. И однажды ей в голову пришла мысль — нужно что-то большее. Что-то более действенное и эффективное, чем это. Но в тот же день, когда пришла эта мысль, жизнь дала ей страшное доказательство того, Кравченко был прав, когда говорил о важности этого маленького дела. Полицейские заметили, как одна женщина передала другой сводку. Задержана была Марья. Ее арестовали и тут же, во дворе электростанции, жесто­ко избили.

Тех, кто избивал, было человек восемь. Здоровые, сытые мужчины в чорной форме с серой окантовкой. Они били умело, не спеша. А бледнолицая женщина молча­ла, сначала закрывала рукой лицо, потом и закрывать перестала.

— Откуда взяла? — орали на разные голоса полицей­ские, сдабривая свою речь матерщиной и оскорбительны­ми прозвищами.— Говори!

А Марья молчала.

Поодаль стояли женщины, среди них была и тетя Фе­ня. Она не отрываясь смотрела на Марью, которая, дер­жалась па ногах только оттого, что удары сыпались на нее одновременно со всех сторон. Было в этом взгляде что-то такое, что трудно передать словами,— Вера, по крайней мере, таких слов не знала. Ей, наблюдавшей эту сцену, казалось, что во взгляде тети Фени был молчаливый при­каз Маше — молчать, держаться и молчать. Наконец из­битая женщина упала лицом в грязный сжег, и Вера виде­ла, как изменилось лицо тети Фени и как та, повернув­шись к женщинам, сказала обычным, каким-то будничным голосом:

— Теперь не скажет. Выдержит.

Женщины зашумели. Полицейский прикрикнул на них. Они разошлись по двору, огрызаясь. Потом подошла телега, и Машу бросили на нее. Полицейские уселись рядом, свесив ноги в больших грубых сапогах.

— Мне надо пройти туда! — Кто-то тронул Веру за локоть, и она вздрогнула.

Перед нею стоял человек лет двадцати трех, двадцати четырех, в ватнике, в обшарпанной кубанке, из-под кото­рой выбивались темно-русые волосы. Его небритое лицо улыбалось. Обыкновенное лицо и человек обыкновенный, подумала Вера. Армейский старый ватник... В таких ходят теперь многие мужчины. Вера смотрела на него, не понимая, чего он хочет.

— Мне надо пройти,— повторил парень,— Вы, товарищ Корзун, не очень переживайте. — Он кивнул в сторону телеги.— Это только цветочки...

— Откуда вы знаете мою фамилию?

— Длинная песня! Слыхал от Нины Политыко.— И он в упор посмотрел на нее, должно быть, для того, чтобы убедиться, какое впечатление произведут его слова. — Дайте жестянку.

Вера, все еще мало что соображая, достала из кармана жетон, парень взял его и уверенно направился к солдатам. Только после того как парень отошел на шаг или два, она спохватилась. А что, если это провокация? Что, если этот человек подослан полицией? Рано или поздно полиция не­избежно заинтересуется, почему срываются работы, кто принес сводки. Маша выдержала и промолчала. А выдер­жит ли она, Вера, если ее начнут пытать? Не сломят ли духовные силы те физические страдания, через которые ей, может быть, придется пройти? Вера попыталась пред­ставить себя на месте этой бледнолицей женщины, этой случайной жертвы. Прислушалась к собственным чувст­вам и пришла к убеждению, что выдержит испытания, которые ей пошлет жизнь, не пошатнувшись. И при мысли об этом к ней вернулось спокойствие, и она начала думать обо всем, что только что произошло на ее глазах, с хладнокровной ясностью.

Незадолго до конца смены парень в ватнике опять заглянул к ней. Возвращая жетон, он спросил:

— У вас много таких «липовых» рабочих?

— Когда как. Сегодня шесть.

Он помолчал, что-то обдумывая.

— А если нам понадобится пройти втроем, вчетвером?

Вера пожала плечами.

— Количество жетонов почти стабильное. Мне вече­ром говорят, кто не придет. Но бывает, что не являются на работу и без предупреждения.

— Знаете что... с завтрашнего дня измените систему... Выбирайте один-два номера и докладывайте администра­ции. Надо полагать, что те, кто не предупреждает вас, не являются по каким-то причинам. Так будет меньше подо­зрений. Словом, сделайте так, чтобы я ежедневно мог бывать здесь.

— Приходите после полудня. Больше шансов.

— Хорошо. Бывайте здоровы!

И он вышел из проходной будки, засунув руки в рукава ватника, немного прихрамывая на левую ногу. Дверь осталась полуоткрытой, и Вера смотрела ему вслед. На снегу от его фигуры ложилась синяя тень. Вечерело. Крепчал мороз.

Потом прогудела сирена, и женщины начали сдавать жетоны. Последней подошла тетя Феня. Она сказала, что будет ждать Веру. Вера подсчитала номерки, закрыла на замок ящик и отнесла его в контору. Инженер Трусевич принял ящик молча. В остром его лице, в косо поставлен­ных глазах сквозило беспокойство. Видно, у инженера были неприятности.