Трудная книга

«Трудолюбивая. Жизнерадостная. Смелая. Преданная Родине. Любит людей».

Да, бывает альтруизм и «альтруизм», и, если Маркс говорил негодующе слова в адрес одного «альтруизма» (в кавычках), это не значит, что альтруизм вообще (без кавычек) без всяких оговорок нужно объявить «противным» социалистическому гуманизму или каким-то «ложным» гуманизмом.

К тому же Маркс говорил это тогда и потому, что альтруизм в его время был вершиной мысли, вершиной, которую нужно было преодолеть, чтобы идти к новой. Теперь этот шаг сделан, благотворительный альтруизм, как решение социальных проблем, преодолен, и подлинным гуманизмом — да! — является для нас гуманизм социалистический, революционный, сочетающий моральную высоту человеческого идеала с созданием реальных условий для его осуществления и с активной борьбой против тех, кто этому противостоит и мешает. Так означает ли это, что альтруизм и другие созвучные ему чувства и понятия, как сочувствие, доброта, человеколюбие, а иногда даже и жалость, — это «ложный гуманизм», что все это враждебно нашему идеалу, все это нужно брать в кавычки, сопровождать соответствующими эпитетами и в конечном счете выбрасывать?

Необходимо отметить, что многие из этих понятий связаны с религией, и в частности с христианством. Да, религия пыталась использовать в своих целях многое из того, что было выработано угнетенным человеком, и все это — нормы жизни и поведения, и идеалы, и мечты о лучшем будущем — представить в превратной, искаженной форме. Заимствуя марксовский термин, можно сказать, что она экспроприировала созданные народом духовные ценности и, объявив их божественным откровением, присвоила себе, не преминув, в дополнение, и исказить их соответственно всему своему искаженному взгляду на жизнь. На этом она продолжает играть и до сих пор, представляя себя единственной носительницей нравственности. Ответим ей революционным лозунгом того же Маркса: «Экспроприация экспроприаторов». Не дадим религии спекулировать на том, что выработано народом на протяжении многих веков и тысячелетий. Зачем отдавать ей понятия добра и доброты, человечности и человеколюбия, сострадания и справедливости и т. д. и т. п.? Все это — наши человеческие чувства, и без них невозможна нормальная общественная жизнь, и мы их должны, наоборот, отвоевать у религиозных ханжей и поставить на службу нашего великого, но необычайно сложного дела строительства нового общества и новой морали.

Да, христианство — «гуманизм» слабых. «Придите ко мне все страждущие и обремененные, и я успокою вас»; «бог гордым противится, а смиренным дает благодать». А по сути дела, это антигуманизм, примиряющийся с существованием зла в мире и потому закрепляющий его. Нет, страждущих и обремененных мы не успокоить хотим, а поднять их собственные силы для преодоления самих источников их страданий. Мы против смирения, а за высокую человеческую гордость, и мы твердо идем к своей цели. Но можно ли идти, не поддерживая друг друга, не помогая друг другу в трудные минуты и просто, иной раз, не сочувствуя друг другу? Как же можно без этого быть товарищем, другом, братом? Что же тогда вообще означают эти понятия? Разве потеряли свою силу знаменитые ленинские слова: «Мы идем, крепко взявшись за руки»?

Следовательно, нельзя обеднять идеал гуманизма. «Гуманизм — это сгусток всех добродетелей», как сказал один из мыслителей XVIII века. Маркс в одной из своих статей говорит о зеленом древе нравственности. И гуманизм тоже можно уподобить зеленому древу, вроде нашей красавицы ели, нижние сучья которой стелются по земле, а острие вершины устремлено к небу. Не будем уродовать это пышное дерево и, устремляясь ввысь, не будем обрубать все сучья, по которым мы в эту высь поднялись, потому что тогда это будет уже не дерево, а высокая, но сухая и мертвая палка.

Означает ли это уход в прошлое вместо устремления в будущее? Нет, и ни в коей мере. Но, идя в будущее, мы не имеем права забывать о своем прошлом и, возводя высоты морали, не можем пренебрегать ее основанием. Об этом сказано ведь и в Программе партии: «Коммунистическая мораль включает основные общечеловеческие моральные нормы, которые выработаны народными массами на протяжении тысячелетий».

Да, интересы «общества» несомненно требуют ограничения интересов индивидуума, иногда очень серьезного ограничения, в исключительных случаях, вплоть до его смерти, но это отнюдь не разрушает понятия гуманизма, а только усложняет его. Понятие гуманизма в такой же степени предполагает и борьбу, даже смертельную борьбу, с теми силами, которые покушаются на самые его основы, как это делает, например, фашизм или закоренелая преступность. Но в сущности своей гуманизм не может не быть человечен.