Трудная книга

Мне хочется, для наглядности, прибегнуть к запомнившемуся мне образу. Вот перед тобой в отличном переплете лежит книга с чистыми страницами. На тисненой обложке красивая надпись с твоим именем и фамилией. В этой книге заполнены лишь первые страницы. Что же будет написано на следующих? Что станет с героем? Каким будет его конец?

И если меня не обманывает предчувствие, ты должен стать человеком труда! Творческого труда! Твое неровное отношение к труду я хочу объяснить тем, что ты в работе, как и во всем остальном, разбросан и недисциплинирован. Твое отношение к работе пока определяется степенью интереса к данному конкретному труду. Если работа увлекает, у тебя появляются и трудолюбие, и настойчивость, и страсть, и творческий поиск.

Но этого мало, чтобы быть человеком труда. Такой человек должен быть одухотворен идейным пониманием общественной значимости своего труда.

Подвиг может быть раз в жизни, а черная работа — каждый день. Но и черная работа, если она выполняется с сознанием долга, добросовестно, талантливо, день за днем много лет, тоже становится подвигом. У тебя на практике нет такого понимания труда и такого благородного к нему отношения. Я не хочу приводить известных мне фактов, чтобы не краснела бумага. Я выставлю к позорному столбу только одну твою иждивенческую фразу: «Через мои руки проходят ценности на сотни тысяч рублей. Тем, что я их не загубил, я уже оправдал свою зарплату». Отвечу на это мягко, хотя на язык просятся очень резкие слова. Дело в том, что ценность человека определяется не отсутствием недостатков, а наличием достоинств. Человек всегда красив в работе. Какова его работа — такова и красота. Один поэт сказал по этому поводу следующее: «И еще запомни, друг мой милый, нынче мало Родину любить, надо, чтоб она тебя любила, а таким не просто стать и быть».

Напомню тебе то, что не раз говорилось комсомольцам от имени партии: родился ты не просто для того, чтобы прожить положенные тебе годы. Ты родился в социалистическом обществе и живешь не только для себя, но прежде всего для общества, идущего к великой цели. И поэтому все дела твои, помыслы и поступки должны быть подчинены этой благородной цели.

В заключение мне хочется сказать, что я еще не привык к этому твоему образу, который здесь нарисовал, и не совсем верю, что ты действительно являешься таким, каким рисуют тебя твои поступки. Ты, мне кажется, еще не безнадежен. Но, как говорится, самый лучший способ поумнеть — обнаружить в себе дурака. И я советую тебе этим заняться.

Конечно, трудно что-либо исправить за один день, тем более свой характер, свое мировоззрение. Но этого никто не ожидает. Тому, кто знает жизнь, она известна как цепь преодолений. Только безнадежные кретины могут считать себя непогрешимыми. Только душевно добрые люди не раздражаются от каждого несогласия с их суждениями. Только сильные духом не останавливаются и перед каменными барьерами.

Ты можешь многое сделать, если пойдешь правильным путем. Для того чтобы далеко идти и не заблудиться среди ресторанно-потребительских интересов и соблазнов, надо знать свою цель и средства ее достижения. Согласись, Алеша, что «чайка» и нейлоновая шуба — это не та цель. Обидно прожить жизнь ради этого.

Я хочу, чтобы ты запомнил мой отцовский наказ: «Болезнь и смерть не самое страшное. Муки позора и бесчестья тяжелее смерти».

Мне очень хотелось бы надеяться, что ты будешь не только потребителем, что ты будешь рваться на передний край борьбы.

Только такая линия может помирить меня с тобой.

Желаю тебе мужества в преодолении того, что я так — с болью душевной, быть может, резко, но справедливо критикую в тебе».

…Поистине, отцом легче стать, чем остаться.

Тема с вариациями

На подступах… Мы только что проследили, что совершается «на подступах», как исподволь и незаметно в хорошей семье, с хорошими людьми и правильными как будто бы принципами жизни, вдруг вырастает трагедия, и трудно в конце концов докопаться, где же и когда она началась. Все шло хорошо и как будто бы правильно и обещало светлую жизнь, и радости, и счастье, и вдруг все рушится.

Так, может быть, мало одних принципов? Может быть, суровые законы Арктики не во всем и не всегда подходят к жизни? Может быть, не хватало души, тепла, мягкости? Но ведь их больше чем достаточно было с другой стороны — со стороны матери? Так, может быть, их слишком было много? Может быть, не было согласованности? Может быть, не хватало вдумчивости, анализа, прови́дения того, что к чему идет и к чему приведет? Может быть, недоставало культуры или душевной тонкости? А может, сказались какие-то другие, не учтенные, привходящие влияния со стороны? А может быть…