Трудно быть духом

Застигнутый на месте преступления стукач попытался отступить, но пятиться было некуда. За спиной оказалась стенка казармы. Фома угрожающе прошипел:

— Ты чё, страх потерял, урод?! — Он схватил Кабанова за руку, пытаясь вырвать записку.

Но тот неожиданно вывернулся, запихал бумажку в рот, быстро прожевал и проглотил. От такого поворота сюжета товарищ младший сержант совершенно обалдел.

Они немного постояли, переваривая. Кабанов — записку. Фома — случившееся.

— Ну ты!. Ну ты… попал, Кабан!! — наконец, яростно прохрипел младший сержант.

В его глазах полыхнуло желание немедленно порвать стукача на портянки… От расправы без суда и следствия несчастного «духа» спас капитан Зубов. Ротный вошёл в казарму и заметил возню в углу.

— Фомин! — громко позвал он.

Тот отодвинулся от оцепеневшей жертвы:

— Я!

— Быстро дуй в штаб — узнай, старшина не звонил?

— Есть!

Фома немного помедлил, ожидая, что капитан уйдёт. Тот по-прежнему стоял в дверях, не собираясь двигаться с места. Младший сержант неохотно направился к выходу, на прощание пообещав вполголоса:

— Ты труп, Кабан!.

Вернувшись из штаба, рядового Кабанова он не застал. Зато сержант Прохоров был на месте. Рассказ много времени не потребовал.

Но эмоций Фома в него вложил — тройную недельную норму: — …Натурально сожрал, скотина!. Запихал в рот — и проглотил! Не жуя!. — Он от души врезал кулаком по стене.

Прохоров философски заметил:

— Заворот кишок может быть… легко… Телегу Колобку строчил, головастик поганый!

— Вот ведь сука! А я ему альбом свой дембельский доверил!.

— Гнида! — согласился сержант. — С ротным тогда не прокатило — стал майору стучать… Мало мы его лечили.

Праведная ярость Фомы требовала немедленных действий. Он рванулся к выходу:

— Я его урою!. Где он?!

— Подожди. Не сейчас. И не сами… — хладнокровно остановил его Прохоров.

После третьего экзамена «старший прапорщик Шматко» вылетел из аудитории пробкой. Он с дикими глазами понёсся к выходу. Но тут его остановил старший прапорщик Шматко:

— Соколов! Стой! Что получил?!

Кузьма притормозил:

— Некогда, Олег Николаевич, Варя уже приехала! Опаздываю!

— А переодеться?! От патруля кто тебя отмазывать будет?! — помахал объёмистым полиэтиленовым пакетом оригинал старшего прапорщика.

Кузя схватил пакет с формой, устремляясь в туалет, чтобы превратиться в самого себя. И тут раздался голос преподавателя.

— Шматко! Где Шматко?!

Олег Николаевич обернулся, не успев задуматься:

— Я Шматко!

Прямо перед ним обнаружился преподаватель с зачёткой в руках.

Он удивлённо показал на мчащегося в районе туалета Кузьму:

— Как вы?! А?.

— Шматко! Тоже!. Брат!. Мой брат! — с лёту отмазался старший прапорщик. — Он — мой, а я его!

Преподаватель заглянул в зачётку:

— Да, действительно, похожи! На фотографии, как близнецы.

Очень перспективный у вас брат! Только рассеянный… Зачётку забыл.

Вы передайте…

Варя ждала его рядом с вокзалом. Она с нетерпением всматривалась в лица прохожих. Рядовой Соколов в немного помятой форме выбежал из переулка и замер на другой стороне улицы.

Их взгляды встретились. Кузьма рванулся к девушке. Несколько раз он пытался перебежать улицу. Но между ними по дороге шёл плотный поток машин, без единого разрыва. Однако остановить настоящего мотострелка на пути к любимой девушке не смогла бы даже танковая колонна. Лавируя между гудящими автомобилями, Кузьма перебежал дорогу под заливистую трель милицейского свистка. Они обнялись и замерли, не замечая ничего вокруг.

— Вареник!. Варенька… — нежно прошептал он.

Девушка прижалась к его щеке:

— Кузя! Родной мой, неужели это ты?!

Неожиданно к ним подошёл милиционер в ядовито-зелёном жилете ДПС. Он козырнул, представляясь:

— Старшина Рязанцев! Вы перешли улицу в неположенном месте!

Влюблённые слились в поцелуе, не обращая внимания на посторонние звуки. Они держались друг за друга, и не было в мире силы, способной разомкнуть их объятия…

— Гражданин, я к вам обращаюсь! Вы нарушили правила уличного движения! — повышая голос, отчеканил милиционер.

Кузьма на мгновение оторвался от девушки. Его сияющий взгляд пробежался по каждой чёрточке любимого лица.

— Что?. Что смотришь? Плохо выгляжу, да?. — прошептала она, поправляя волосы. — Я просто всю ночь в общем вагоне… Там женщина с ребёнком маленьким ехала, а бабка одна поросёнка везла…

— Граждане, вы мне тут не прикидывайтесь! Эй!. Оглохли, что ли? — потерял терпение старшина ДПС.

— Так они всю ночь: то поросёнок визжит, то ребёнок плачет… а то и дуэтом!. — счастливо засмеялась Варя.

— А ты ещё красивее стала! — шепнул в ответ Кузьма.

— Ты тоже… возмужал…

— Граждане! Может, хватит уже?! Последний раз повторяю! — возмущённо заорал милиционер.

Наконец посторонние вопли пробились в замкнутый, защищённый любовью от всех несчастий мир. Варя недоумённо повернула голову. Обнаружив источник звуковых колебаний, она мило улыбнулась:

— Товарищ старшина… вы когда-нибудь любили?

На пару секунд стража дорожного порядка парализовало. Он вдруг почувствовал себя обычным человеком, допустившим редкостную бестактность. Старшина сделал шаг назад, неловко разворачиваясь.