Трудно быть духом

— И здесь философия… Офицеры наши не очень-то стремятся получить второе высшее образование…

— Да… Действительно!

Преподаватель указал на стул:

— Присаживайтесь… А скажите мне, как сейчас в войсках?.

Сколько платят?.

— Ну так… хватает… На хлеб с маслом… — осторожно поскромничал старший прапорщик.

— На хлеб с маслом… А военнослужащему иногда мяса хочется!

Хочется?

Шматко спорить не стал:

— Так точно, хочется!

— Я вижу, человек вы неглупый, — догадался философ. — Вот скажите мне, может ли армия защитить государство, если государство не может защитить армию?

Прапорщик не знал, есть ли такой вопрос в билетах, поэтому начал издалека:

— Ну… это вопрос… пожалуй… философский…

Преподаватель оживился:

— Совершенно верно, это вопрос чисто философский! Для чего государству армия? Философы об этом не задумывались! Потому что гражданским философам нет до армии никакого дела, а понятие «военный философ» — абсолютный нонсенс… А я, знаете ли, задумался.

Задумался, и вот что получилось! — он выложил на стол брошюру «Для чего государству армия?» — Сигнальный экземпляр… Берите!

Возможно, товарищ старший прапорщик ни хрена не понимал в философии. Он даже готов был согласиться, что военный философ — нонсенс. Если бы его не заставили объяснять смысл этой фразы… Но в людях он разбирался безошибочно. Поэтому мгновенно открыл книгу на первой страницу и восторженно прошептал:

— А можно автограф?.

— Можно и автограф… — внутренне расплываясь от счастья, небрежно кивнул автор.

Шматко полюбовался размашистой росписью и пообещал:

— Я её бойцам своим покажу… И чтобы выучили! Как устав!

— Определённо вы неглупый человек… — оценил его преподаватель. Он раскрыл зачётку, увидел оценки и улыбнулся. — Ну вот… Я как всегда прав!

Кузьма Соколов нервничал возле аудитории целый час. Внезапно изнутри послышался смех. Он не выдержал и приложил к двери ухо.

Потом — глаз к замочной скважине.

Преподаватель и старший прапорщик сидели за столом. Препод наливал в стаканы коньяк. Шматко резал лимон. Обстановка стремилась к полной непринуждённости. В том смысле, что оба ржали, рассказывая анекдоты про прапорщиков…

В двери появилась изумлённая физиономия Соколова. Старший прапорщик заметил Кузьму первым.

— А-а, Соколов! Заходи! Я тут Петровичу философию сдал… На «отлично». Вот, учись! — Он гордо продемонстрировал зачётку.

Преподаватель весело рассмеялся:

— Твой солдат?

— Угу, — подтвердил Шматко.

Тот порылся в карманах, достал деньги и попросил:

— Слышь, Соколов… сгоняй за минералкой!.

В курилке сидели сержанты. Прохоров мрачно перекатывал окурок носком сапога. Фома неторопливо переворачивал сигареты в пачке фильтром вниз.

Из кустов вынырнул рядовой Евсеев. Он присел на скамейку, закуривая за компанию, и спросил:

— Ну, как там Кабанов, слышали?

— Медведь в медпункте был. Говорит, нормально всё! Очухался, лежит, бамбук курит…

— Так чё, прикидывался, что ли? — удивился Евсеев.

— Да не, реально вроде… Что-то с сосудами. Обделался от страха…

— А Колобок что? Бучу не поднял?

Сержант Прохоров лениво сплюнул:

— Да ему не до этого… Разводится.

Евсеев махнул рукой:

— Ладно, мужики!. Хрен с ними со всеми! Нужен ключ от канцелярии!.

— Ага. А почему не от штаба? — протянул Прохоров.

— Потому что в штабе, дурында, видака нету! Видал?! — Евсеев вынул из-за пазухи видеокассету с обнажённой красоткой на упаковке.

Фома встрепенулся:

— Ух ты! Порево! Откуда?

— Кривошеин из пятой роты подогрел… Теперь нужен ключ от канцелярии. Сегодня вечером планируется крутое пати!.

Просмотр высокохудожественного произведения «Жеребцы из Нью-Йорка» состоялся при закрытых дверях. В узком кругу. На видеомагнитофоне майора Колобкова. Но без звука. По поводу чего рядовой Евсеев искренне расстроился.

— Вот что он ей сейчас говорит? — сокрушённо бормотал он.

Фома хихикнул:

— А тебе не пофиг?

— Можно подумать, если бы звук был, мы бы тут его на всю казарму слушали! — поддержал его Прохоров.

— Ты смотри, блин… Акробаты, ё-моё! — восхитился искусством исполнителей младший сержант Фомин.

Евсеев пренебрежительно хмыкнул:

— Чё акробаты… Я однажды тоже так с двумя…

— Ну-ну! Опять начинается! — скептически шепнул Прохоров. — Фома, снимай лапшу — завтра «духов» кормить будем!

— Да я серьёзно! Вот точно так же! — обиделся Евсеев.

Фома недоверчиво подколол:

— С негритянками?.

— Не, они белые были! Реально! Не, ну я не то что расист… Просто такие попались…

Прохоров ошеломлённо ткнул пальцем в экран:

— И вот так вот?!

Евсеев честно открыл рот в полном изумлении:

— Не-е… такого не было…

Капитан Зубов сидел за собственным столом. В своей родной канцелярии. Он пытался составить план-конспект. Но писать на клочке свободного пространства между утюгом и миксером было непросто.

Барахло майора Колобкова постоянно попадало под руку, мешая работать. Внезапно из коридора донеслась команда дневального:

— Рота, смирно-о!

И тут же в кабинет ворвался разъярённый зам командира, заорав с порота:

— Что это за рота у тебя, капитан?! Кого ты воспитываешь?

Рецидивистов?!

Зубов встал, недоумённо поднимая брови:

— Никак нет, товарищ майор!

Колобков подскочил к столу: