Трудно быть духом

— Одного уже придушили… — Фома поднялся с места. — Я другое понять хочу: КАК он Колобку стучит? Если б он в штаб к нему бегал — его б давно уже запасли… Мы с Кабановым альбом ночью рисовали… А утром Колобок пришёл — и всё уже знал… С видаком — то же самое… Они что, как телепаты общаются?!

Сержант почесал затылок.

— Может, он ему всё-таки записки передаёт?.

— Чем, голубиной почтой?

Все трое умолкли, обдумывая задачу. Фома деловито спросил:

— А кто у нас дневальным был позавчера?

Евсеев неуверенно протянул:

— Медведев, кажется…

— А когда с альбомом залетели?

— Это вторник был?. Кажись, Гунько… или Ходоков… нет, точно Гунько! — вспомнил Прохоров.

— Хм… не совпадает… — пробормотал Фома и попросил Евсеева: — А ну-ка позови сюда обоих…

Капитан Зубов возмущённо кричал в телефонную трубку: — …Неделю назад… пятого, да! «Жигули», «шестёрка», да!.

Номер?. 23–67… Что?. Дохлый номер?. Как это дохлый?!

Увлёкшись разговором, он не заметил, как в кабинет зашёл старший прапорщик Шматко. Следом за ним рядовой Соколов втащил в канцелярию автомобильный аккумулятор.

— А мне плевать, что маловероятно! Это ваша работа!! — напоследок выкрикнул ротный и бросил трубку. — Бардак!

Шматко радостно согласился:

— Согласен! Весь мир — бардак, а люди… Соколов, закрой уши…

— Так руки ж заняты, — прокряхтел Кузьма.

Старший прапорщик спохватился:

— А, да! Ставь сюда! Свободен! — он закрыл за солдатом дверь, продолжая радоваться. — Принимай аккумулятор! Как и обещал!. По самым низким ценам!

Зубов досадливо поморщился:

— Опоздал ты!

— Не понял? — опешил старшина. — Мы ж договаривались…

— Ты что, не в курсе? Нет у меня больше машины! Спёрли!

— Твою?! Старушку?! — поразился Шматко. — Да кому этот металлолом!. Я в смысле… сейчас больше иномарки угоняют…

Ротный печально склонился над столом.

— Я и сам так думал… Тем более там аккумулятор дохлый был.

— Вот именно! А этот новый. Забирай! Я вёз, корячился…

Недорого…

— Да я всё понимаю… Самому неудобно. Но ты посуди… На хрена пешеходу аккумулятор?

— Так, а я его куда? Мне он тоже… ни в Красную армию!

— Да пристроишь куда-нибудь, — извиняющимся тоном сказал Зубов.

Старший прапорщик озадаченно охнул:

— Вот… Бляха-муха!! — Он открыл дверь и крикнул: — Соколов, ко мне!!

Аккумулятор оказался тяжёлым. Рядовой Соколов устал.

Но начальству было виднее. Поэтому он взял его и честно потащился по территории за старшиной.

Не успели они отойти от казармы, как сзади раздался громоподобный голос командира части:

— Шматко!

Старший прапорщик испуганно обернулся:

— Здравия желаю, товарищ полковник!

Бородин снова громыхнул на всю часть:

— Что… скоммуниздил?

— Обижаете, товарищ полковник, — поспешил оправдаться Шматко. — Аккумулятор в автопарк несём. Проверяли… Теперь несём…

Бородин уточнил:

— В автопарк?.

— Так точно, в автопарк! — уверил его старший прапорщик.

Но взгляд полковника, как оказалось, давно уже гулял по пунцовой от напряжения физиономии рядового Соколова.

Бородин даже подался вперёд, стремясь рассмотреть солдата поближе. Наконец он не выдержал и спросил у Кузьмы:

— Ты кто, сынок?!

— Рядовой Соколов, товарищ полковник!

— Точно рядовой?!

— Так точно!

Бородин озадаченно дотронулся до своих усов:

— А брата у тебя нет?

— Никак нет!.

— А брата-прапорщика? — хитро повернул дело командир части.

Но Кузьма накрепко усвоил главный принцип армейского бития — бьют только тех, кто сам виноват. Он честно взглянул куда-то на правое ухо Бородина и обошёл коварную ловушку:

— Никак нет, товарищ полковник!

— Мистика какая-то! Ну-ну! — проворчал командир, поворачиваясь к Шматко. — Ладно, неси, неси. Смотри, только не надорвись, старшина!.

Расследование давно зашло в тупик. Но упрямо продолжало топтаться на одном месте. В класс по одному затащили сначала рядового Медведева, а потом — Гунько. За ними вошёл Евсеев, тихо прикрыв за собой дверь. Младший сержант Фомин, не затягивая, приступил к допросу:

— Медведев, позавчера ты на тумбочке стоял?

— Я.

— А ты, Гуня, когда последний раз дневалил?

— Во вторник… А чё?

— Хрен через плечо! Вопросов много задаёшь! — вмешался сержант Прохоров.

Фома продолжил:

— Помните, в этот день Колобков с утра в роту заходил?

Мишка вспомнил и кивнул:

— Ну…

— Что он первым делом сделал, когда зашёл?

— Ничего…

Фома грозно посмотрел на Гунько.

Тот промямлил:

— Не помню… Ничего такого вроде не делал.

— Ну, может, он вызывал кого? Из вашего призыва?

— Да не… Зашёл, наехал, что в туалете грязно, отправил убрать, я пошёл — там нормально всё, чисто… Вернулся — его уже нет, — вспомнил Мишка.

Гунько немного оживился:

— Во! А меня из-за подоконников построил! Мол, пыль на них!

Заставил тряпкой вытирать…

Сержанты многозначительно переглянулись.

Следствие перестало топтаться в учебном классе и рвануло в коридор. Оно бодро доскакало до тумбочки дневального. Там его ждал рядовой Вакутагин.

Фома не стал заманивать простодушного оленевода в психологические ловушки, а спросил прямо:

— Слышь, тундра… майор Колобков заходил утром, до подъёма?

— Заходила… Злой был! Сказала, что у нас в роте бардак.

Заставила меня туалет окурки убирать! А туалет — не мая обязаннасть!

Сержант Прохоров невольно улыбнулся: