Трудно быть духом

— Ну ладно, ладно, не Соколов… Допустим. А ты тогда где?

— Я? Я это… Не поместился, наверно! Вон, рука только видна!

Зубов посочувствовал:

— Н-да! Не повезло! Так бы на всю часть прославился! Хотя ты и так прославился! Фамилия-то твоя!.

Старшина суетливо засобирался:

— Чуть не забыл! Мне щас бежать надо… Я… э-э-э… газетку у тебя возьму?. На время?.

— Между прочим, на часть десять экземпляров, — крикнул вслед убегающему Шматко капитан и засмеялся.

Рядового Соколова гнев старшины накрыл в бытовке. Разъярённый старший прапорщик с газетой ворвался туда, как ураган. Он бросил компромат на гладильную доску.

— Вот ты где прячешься! Это что за фокусы?!

— Какие фокусы, товарищ старшина? — удивился Кузьма.

— А ты не знаешь?! Читай! — возмущённо заорал тот, тыкая в газету пальцем. — Читай и смотри! Узнаёшь?! Орёл! Красавец! Студент- отличник! Старший прапорщик Шматко! Вот он я! Любуйтесь на меня!

Учусь настоящим образом! Хорошо получился! Фотоги-ги-еничен! А теперь объясни мне, как твоя рожа… бесстыжая… попала в газету?!

— Не знаю, товарищ старшина! Нас после экзамена снимали…

— После экзамена… снимали… — передразнил его Шматко. — Какого хрена ты в камеру полез?!

— Я же не знал, что это в газету…

— Не знал, что в газету… Ты меня, Соколов, точно в могилу загонишь! Думать надо не только на экзаменах… фотомодель, блин! На всю страну!.

— Товарищ старший прапорщик, может, не узнает никто, — неуверенно прошептал Кузьма.

— Молись, Соколов… Молись, чтоб не узнал! — вскинулся Шматко. — Давай назад эту порнографию!.

Прапорщик потянулся за газетой, задел утюг и завопил благим матом: — Ё-моё!. Нет, Соколов, я с тобой точно инвалидом стану!.

Сразу за забором Н-ская часть заканчивалась. И начиналась берёзовая роща, наполненная светом и покоем. Здесь мирно стрекотали в траве кузнечики и щебетали птицы…

Рядовой Медведев лежал посреди солнечной поляны, мрачно уставившись в небо, как злобный призрак милитаризма. Рядом с ним сидела Ирина, наблюдая за божьей коровкой, ползущей по её ладони.

— Божья коровка… полети на небо, — тихо попросила она, загадывая желание.

Коровка доползла до кончика пальца и взмыла вверх. Девушка повернулась:

— Мишка, ну чего ты дуешься? Из-за Колобкова, что ли? — Она усмехнулась. — Ну и зря! Мужик просто бесится, а у самого климакс скоро…

Мишка упрямо пробормотал, не глядя в её сторону:

— Да что я, не понимаю, что ли? Кто такой я и кто он… Я так, пацан без определённого будущего… оболтус… А он офицер. Майор!

Говорят, командиром части будет скоро. Квартира, машина, все дела…

— А может, мне оболтус и лоботряс дороже, чем квартира и машина… и «все дела», как ты говоришь…

Мишка приподнялся на локте.

— Правда?

— Дурак ты!.

Они немного помолчали. Потом Ирина тихо спросила:

— А у тебя девушки были до меня?. Ну, там, на «гражданке»…

Он немного виновато прошептал:

— Ну, были… Я же не урод…

— Много?

— Ирка, это всё было не то! Я только сейчас понял, как это — когда по-настоящему…

Она промолчала. Мишка погладил её руку:

— Знаешь, а мы ведь с тобой не должны были встретиться…

— В смысле?

— Ну, я же вообще не собирался в армию идти… И служить должен был в другом месте. Так что это случайность, что мы с тобой встретились…

Ирина покачала головой:

— Не-а… Не случайность!

Мишка потянулся к ней:

— Ирка, а ты меня правда любишь?

Она мягко отстранилась, глядя ему прямо в глаза:

— Мишка, я тебе сейчас скажу, и ты запомни это, пожалуйста, на всю жизнь… Я никого и никогда не любила так, как тебя. И я хочу быть с тобой. И никогда первая не брошу тебя. И не променяю ни на кого другого… Я хочу, чтоб ты это знал. И больше не волновался на этот счёт.

Я тебе клянусь всем, что у меня есть…

— Ирка, я тоже… я… — немного растерянно прошептал он.

Девушка прикрыла ладонью его рот.

— Ты сейчас не говори ничего… не надо! Не нужно говорить ничего такого, о чём потом пожалеешь. Я долго думала, прежде чем сказать… И ты подумай. Серьёзно подумай… пожалуйста…

Она убрала руку и потянулась к нему губами. И тут его взгляд упал на часы. Он вскочил:

— Ой, блин!! У нас же построение!. Ирка, прости…

Он схватил с земли пилотку, спешно чмокнул девушку в щёку и убежал. Ирина тихо рассмеялась ему вслед, с нежностью дотронувшись до того места, которого коснулись его губы.

По учебным классам Н-ской части прошёлся ураган. В отличие от зарубежных коллег, он не носил женского имени. И особо не свирепствовал.

Его разрушительному действию подверглись исключительно газетные подшивки. Стихия, как корова языком, слизала последний номер «На страже Родины» из ротных подшивок. После чего ураган пропал в неизвестном направлении…

Запыхавшийся старший прапорщик наткнулся на заместителя командира по воспитательной работе на крыльце штаба. Колобков держал в руках злосчастную газету. Шматко радостно воскликнул:

— О! Виктор Романыч! А я как раз вас и ищу! К вам газета «На страже Родины» пришла?!

— Пришла! Вот она! — немного удивлённо отозвался Колобков.

— А к нам в роту, представляете, нет!

— Понял! Разберёмся! — Ни черта не понял майор.

Шматко энергично пояснил:

— Нет! Я не в том смысле! Просто, чтоб в подшивке была. Может, одолжите?