Трудно быть духом

В полночь репетиция закончилась. Потому что настала пора подумать о здоровье. А именно — о здоровье сержанта Прохорова.

Пришла его очередь лечь под бубен шамана Вакутагина.

В принципе, обряд исцеления разнообразием не баловал. Сержант лёг на стол. Только на живот — больным местом кверху. Он приспустил штаны, честно готовясь выздороветь. Фома с Евсеевым присели в углу.

Вакутагин привычно вошёл в транс, потряхивая бубном, и двинулся вокруг стола…

— Со стороны это страшнее смотрится! — шепнул младший сержант.

Евсеев задумался:

— Слушай, если на Прохоре эта фигня тоже сработает… То я…

Внезапно сзади раздался голос Зубова:

— Это что здесь происходит?! — капитан приоткрыл дверь, с живым интересом поглядывая в щель на пассы «духа».

Фома приложил палец к губам:

— Мы это… альтернативный номер репетируем!. Самодеятельность…

— Самодеятельность?! — с каким-то недоверием, но негромко переспросил ротный.

— Ага! Танец… Роль народов Крайнего Севера в освободительном движении!

Вакутагин запрыгал, продолжая горланить.

Капитан поинтересовался:

— На каком это языке он поёт?!

— На ненецком! — с видом конченого полиглота изрёк рядовой Евсеев. — Он поёт про нашу многонациональную армию… В которой чукча и русский… плечом к плечу… разгромили всех врагов…

— А почему Прохоров на столе? — перебил его Зубов.

Фома даже не задумался:

— Он символизирует поверженного врага!

— Со спущенными штанами?! — возмутился ротный.

И в этот момент Вакутагин завопил в голос, пикируя на задницу сержанта, как полярная сова. Прохоров тоже завопил. Не то от боли, не то от страха… Зубов ворвался в учебный класс и рявкнул:

— Вы что, охренели?! Значит, так!. Фомин и Прохоров… Ко мне в канцелярию!. Быстро!!

Песня не шла… То есть Агутин — ещё туда-сюда. А вот «Отпетые…» — не пёрли, хоть ты тресни! После хорового исполнения припева Евсеев взвыл:

— Блин, Гунько!. Ты что, ритма не чувствуешь?!

— И потом, какого хрена у тебя рожа такая недовольная?! Песня весёлая!. — поддержал его Фома.

Гунько жалобно помахал в воздухе рукой:

— Товарищ младший сержант, у меня пальцы распухли с непривычки… Я же не робот!

— Нет, Гунько… ты — робот! Причём из жидкого металла! Тебя прислали из будущего спасти вторую роту! Всосал?! — внушал Фома слабовольному «духу».

— Так точно! — обречённо «всосал» тот.

— Молоток! Давай всё сначала! На счёт три, поехали! Раз, раз, раз-два-три!.

Песня, конечно, не шла… Но это были её проблемы.

Мотострелков второй роты они не касались…

К отбою рок-группу начало слегка подташнивать от избранного хита. От Агутина — ещё туда-сюда. А от «Отпетых…» — по полной программе. По окончании репетиции рядовой Гунько набрал в кружку воды. Он опустил туда пальцы левой руки, покряхтывая от боли.

Вакутагин, вошедший в роль штатного шамана роты, полюбопытствовал:

— Ну, как?

— Блин… пальцы как сосиски! — пожаловался ему Гунько.

Вакутагин потрогал кружку и выдал древний чукотский рецепт:

— Вода поменяй!. Должна быть холодный…

Мишка Медведев, даже укладываясь спать, продолжал мурлыкать:

— Забрали куда-то… из райвоенкомата… Тьфу ты, приклеилась!

Какая-то лажа у нас получается, тебе не кажется, Сокол?

Тот промолчал, раскладывая форму на табурете.

— Не цепляет композиция… Сокол, чего молчишь? — пристал к нему Мишка.

— Я думаю…

По коридору разнёсся крик дневального:

— Рядовой Вакутагин, к командиру роты!.

Капитан Зубов ёрзать не привык. Но дело было деликатное.

Поэтому ротный всё же начал с предисловия:

— Рассказывай, Вакутагин!.

— Что?.

— Про шаманство своё!. А то тут слухи ползут, что ты всех бубном лечишь!.

— Нет… Я просто… — нерешительно промямлил солдат.

— Да ты не бойся… Я тебя не наказывать позвал!. — успокоил его капитан.

— Я просто духов гоняю…

Ротный невольно усмехнулся:

— Молодой ты ещё «духов» гонять!.

Но Вакутагин совпадения чукотской терминологии с военным сленгом не уловил. Он горячо забубнил:

— Меня шаман научил… Я три недели тундра был… стадо гнал!.

Шаман сказал, у меня получаеца!. Отдал свой секрет!.

— А детей не лечил?

— Лечил… Оленьих детей!. Один раз женщина роды принимал!.

Тундра замело — доктор нет!.

— Да у тебя опыт! — уважительно констатировал Зубов. — Слушай!

Может, дочку мою посмотришь? А то она не спит по ночам…

Просыпается. Чего хочет?! Чего кричит?!

— А сколько она лет?

— Пять месяцев!.

— Слюна идёт?!

Капитан озадаченно почесал затылок:

— А я и не помню!. Да, вроде! Температура пару раз была, сопли…

А никто не знает что…

— Есть у меня одна трава! — уверенно произнёс Вакутагин. — Заварите, пусть попьёт! Я щас принесу!.

— А может, в бубен постучишь? — робко спросил ротный.

— Хватит и трава! — успокоил его шаман…

Над рядовым Медведевым нависла тень. Она материализовалась из ночной темноты, тихо толкая солдата в плечо. Тот проснулся, испуганно вскакивая:

— А! Что?!

— Тихо! — шепнула тень голосом Кузьмы Соколова.

Мишка облегчённо выдохнул:

— Фуф-ф, Сокол, ты?.

— Миха, есть идея… — шепнул друг детства. — Я тут подумал… В общем, есть другой вариант песни!

— Какой ещё другой?

— Только сразу не гнобите… — попросил Кузя, протягивая Мишке форму. — Одевайся, я Гунько разбужу!.

Мишка обречённо застонал:

— А утром никак?.