Трудно быть духом

— Это страшный человек, — сквозь плач проговорила Маша. — Я его боюсь! Когда он ко мне прикасается, меня будто парализует… Я не могу пошевелиться…

Шматко обнял её за плечи и неожиданно даже для себя забормотал:

— Маленький мой… Что же ты мне сразу… ну, тихо, тихо… Ну?!

Перестань… Успокойся… Успокоилась?.

Плач стал затихать. Маша кивнула. Он повернул её к себе и сказал, глядя прямо в глаза:

— Девочка моя… С этой минуты тебя никто больше пальцем не тронет! Я всегда буду рядом. А пока я с тобой, никто… ни один подонок…

Поняла?.

Маша снова кивнула, отворачивая лицо в сторону. Олег Николаевич взял его в ладони, возвращая в прежнее положение:

— Нет, ты громко скажи… Поняла?!

— Поняла! — повторила она, отворачиваясь.

— А почему отворачиваешься?.

— У тебя перегар… жуткий! — внезапно улыбнулась она сквозь слёзы…

Майор Колобков мыл сковородку. Потому что прошлые двадцать четыре яичницы оставили на ней толстый слой пригоревшего жира.

Теперь, чтобы без особого дыма зажарить двадцать пятую, приходилось уродоваться у раковины с мочалкой.

В своей привычной среде обитания майор не пижонил. Древние спортивные штаны с обвислыми коленями и старая майка без напряга гармонировали с «пивным» брюхом.

На заключительном этапе борьбы со сковородой покой холостяцкой хаты нарушил звонок. Колобков закрутил кран, направляясь в прихожую вместе со сковородкой. Он открыл дверь и остолбенел.

На пороге, прислонившись к косяку, стояла медсестра Пылеева.

— Ирина Дмитриевна?. — растерянно выдавил из себя майор.

Она без приглашения прошла внутрь.

— Кхм… проходите… да… — пробормотал Колобков.

Он посмотрел на сковородку в руке, осознавая нелепость собственного вида.

— Простите… я не ожидал… Э-э… Проходите… Я сейчас!

Через минуту он переоделся в форму. И даже немного пришёл в себя, сумев натужно улыбнуться:

— Ирина Дмитриевна, вы, право, застали меня врасплох…

Она резко повернулась к нему, чуть не потеряв равновесие. В её глазах полыхнула хмельная бесшабашность. По комнате поплыл запах алкоголя.

— Так значит, вот здесь мы будем жить, да?! — заплетающимся языком произнесла Ирина, обводя берлогу майора рукой.

Колобков опешил:

— Кхм… Ирочка… я честное слово, иногда не могу понять… когда вы шутите, а когда…

Она подошла к старому дивану, пнув его ногой:

— А здесь мы будем трахаться, так?! А потом мы будем смотреть ВОТ ЭТОТ телевизор и пить чай из ЭТОГО сервиза?!

— Можем чай… а можем и кофе… — выдавил Колобков.

Ирина вдруг отчаянно закричала, сметая чашки на пол:

— А мне не нравится этот сервиз! И эти шторы не нравятся! — она подскочила к окну, в ярости срывая занавески. — А книги?! Почему книги на полу?! Нормальный мужик должен взять молоток, вбить пару гвоздей и повесить полку!!

Колобков оцепенел, наблюдая за приступом буйного помешательства. Он испуганно вжался в стену. Внезапно ярость потухла так же резко, как и вспыхнула. Ирина уткнулась в ладони, содрогаясь в рыданиях.

— Ирина Дмитриевна… я сейчас… — Колобков метнулся на кухню за стаканом воды. — Вот, выпейте…

Она взяла стакан и сделала пару глотков, вытирая слёзы.

— Простите… я не должна была приходить… Простите…

Медсестра Пылеева стремительно выбежала из квартиры, оставив хозяина в полном смятении посреди устроенного погрома…

Утром она вошла в кабинет заместителя командира по воспитательной работе. Майор Колобков оторвался от писанины:

— Ирина Дмитриевна?.

Она подняла на него глаза с чёрными кругами вокруг. В полной тишине было слышно, как дико бьётся её сердце, отсчитывая последние мгновения перед принятием решения. Потом Ирина тихо произнесла:

— Я согласна…

Глава 8

Майор Колобков пел, расчёсывая волосы. Пел он отвратно. И волосы у него тоже были — не ахти. Редковатые и жирные. Тем не менее майор был вполне доволен жизнью. На пике его немелодичного завывания в дверь кабинета постучали.

Капитан Зубов остановился на пороге:

— Вызывали, товарищ майор?

Колобков спрятал расчёску:

— Вызывал, вызывал… Вот что, капитан… Известный нам инцидент, связанный с рядовым Медведевым, можно считать исчерпанным!

— Как исчерпанным? Нашли пистолет?!

— Я же сказал… Всё! Вопрос закрыт!

Однако капитан привык к ясности и военной чёткости формулировок. Полутона и полупедерастические намёки он не уважал.

— Так, а пистолет где? — настойчиво спросил он.

— Всё, что тебе надо знать, я уже сказал! — отрезал Колобков.

— Товарищ майор…

— Товарищ капитан! — раздражённо процедил Колобков. — У тебя что, звезда слетела? Или зарплату меньше платить стали? У тебя образцовая рота… Ты на хорошем счету… Чего тебе ещё надо? Служи дальше…

Зубов всё же заикнулся:

— А вы…

— И я буду служить… И Медведев пусть служит… Или ты хочешь парню жизнь поломать?!

— Никак нет…

— Ну вот… И я не хочу! Значит, договорились! Только Медведеву напомни, чтобы молчал. Это в наших общих интересах. Ещё вопросы есть?

— Никак нет! Разрешите идти?

Колобков положил пухлую ладонь ему на плечо:

— Погоди… У меня есть вопрос. Ты на свадьбе давно гулял?

— Не помню. А что?