Трудно не понять Ничто, но множественная вселенная полна этого

переваренную рыбу, которая плавала где-то в районе кишечника Гарри и. судя по всему,

намеревалась плавать там и дальше.

К несчастью, Гарри был приучен доедать все, что лежит перед ним, и это значило,

что он доел все. Когда он, наконец, вышел из уборной, где, как ему мерещилось, чертова

рыба наблюдала за ним из унитаза, он дернул цепочку с такой силой, что она оборвалась,

после чего у женщины, которую он иногда называл Герцогиней, появилось к нему

несколько слов. А слова частенько приводят к появлению еще большего количества слов,

противные злобные маленькие слова, которые, если бы Гарри мог распорядиться,

отправились бы прямиком вслед за той жалкой рыбой, с которой все и началось. Но

вместо этого у него с женой началось то, что они всю жизнь называли побоищем. И,

конечно, Эффи, родившаяся в соседней с Гарри канаве, могла дать ему сто очков вперед,

особенно будучи вооруженной достаточно ценным декоративным кувшином. Язычок

Эффи мог заставить даже уличного торгаша залиться краской, и она назвала Гарри

«Королем дерьма», в результате чего Гарри сделал то, о чем никогда даже не помышлял,

— он замахнулся на нее в гневе, тем более что, что кувшин, которым была вооружена

Эффи, тоже было довольно тяжелым6.

Конечно, все это забудется, как всегда, и привычная гармония семейного очага

вернется на круги своя. Но, тем не менее, Гарри весь день бродил вокруг своих построек,

как престарелый лев. Король дерьма, ну, да, и благодаря ему улицы были чистыми, или,

по крайней мере, значительно чище, чем они были до того, что можно было бы назвать

правлением Гарри Короля. Он размышлял, прогуливаясь, что его работа состояла из тех

немыслимых вещей, которые люди хотели бы оставить позади. И поэтому его не слишком

жаловали сливки общества. О да, он был сэром Гарри, но он знал также, что Эффи

действительно хотелось бы отказаться от этого зловонного бизнеса.

«В конце концов, — говорила она, — ты и так богат, как Креозот. Разве мы не

можем найти еще какое-нибудь занятие — то, что люди хотят, а не то, что им

необходимо?»

Вообще-то, Гарри не был очень уж хорошим философом. Он гордился тем, чего

достиг, но крошечная его часть соглашалась с Эффи в том, что для него найдется кое-что

получше, чем шакша7 и наблюдение за тем, чтобы городские нужники не переполнялись.

Конечно, кто-то должен был делать это, но не обязательно, чтобы это делал именно Гарри.

К тому же, он платил уборщикам и ныряльщикам выгребных ям, а еще была целая армия

гоблинов, которые как никто другой справлялись с грязной работой. Сейчас, подумал он,

ему нужно занятие, достояное мужчины, но при этом не отвратительное.

6 Помимо того, он принадлежал династии Максвини и потому стоит пугающе дорого. Впрочем, глядя на

черепки на полу, он подумал, что они выглядят они дешевле некуда.

7 Технический термин для обозначения собачьего дерьма, очень ценного сырья для кожевенных заводов.

13

С отсутствующим видом он уволил последнего своего адвоката, гнома, которого он

застукал на горячем, когда тот запустил в кассу свои маленькие грязные пальцы, и даже

обошелся при это без традиционного спускания паршивца с лестницы.

Гарри бродил в необычайном унынии, стараясь успокоить нервы. На границе своих

владений он настолько пренебрег опасностью, что втянул воздух полной грудью. Ветер

дул с Пупа, и Гарри уловил новый запах, мужественный, целеустремленный запах, запах,

готовый занять свое место под солнцем, и этот запах сулил перспективы.

Отношения между Мокристом фон Губвигом и Ангелой Красотой Добросерд

оставались крепкими и счастливыми, возможно потому, что они подолгу не виделись. Она

была занята управлением Великим Путем, а он имел дело с Банком, Почтамтом и

Монетным двором. Что бы там ни думал лорд Ветинари, Мокристу было чем заняться в

этих организациях, а именно, по его собственному выражению, ему приходилось держать

все под контролем. Все работало, пусть не очень хорошо, но работало. Мокрист считал,

что этим он обязан тому, что в Банке, Монетном дворе или Почтамте его знали

исключительно как мистера Банка, Мистера Почтамта или мистера Монетного двора.

Он болтал с людьми, спрашивал их о работе, осведомлялся об их женах и мужьях,

считал необходимым держать в памяти имена членов их семей. Это была сноровка,

замечательная ловкость, и это отлично срабатывало. Вы проявляли интерес к каждому, и

они проявляли интерес к своей работе, и было жизненно важно, чтобы он всегда был

рядом, поддерживая течение этого магического потока.

Что касается Ангелы, то семафоры были у нее в крови, это было ее наследие, и горе

тому, кто встанет между ними8, даже если это будет ее муж.

Как бы то ни было, а система работала так же напряженно, как и они, поэтому они

позволили себе нанять дворецкого Кроссли вкупе с миссис Кроссли9. В их доме на