Трудное время для попугаев

Надя повернулась и пошла, чтоб не разреветься тут же, в Лизкиной роскошной квартире. Не для этого она возила грязь, чтоб подарить ношеные сапоги! Черт с ними, пусть подавится! Но как Люська могла? Почему ж она ее не предупредила? Надя так надеялась на этот пуловер! Неужели без него Люська не могла прожить каких-то полтора месяца? Ведь у нее полно этих тряпок! Выходит, сначала дала, а потом – пожалела?

– Да мать у тебя старая, куда ей розовые? – крикнула Лизка вдогонку. – Бери себе, четвертак скину!..

А сегодня – Рябова. Общественный обличитель тайных пороков человечества!

Более сильные люди в таких ситуациях, наверное, топятся, думает Надя. Тем более если ноги сами приводят их к подходящему месту. Надя не заметила, как спустилась к набережной под Бородинский мост. Тоже по привычке. Они с Люськой здесь часто гуляли. Здесь Люська еще в пятом классе рассказывала, как ее в лифте поцеловал Зотов. Здесь же они окончательно решили, что во взрослой своей жизни поселятся в одной большой квартире, всё будут покупать сообща, а также сообща воспитывать шестерых детей: троих Люськиных и троих Надиных. Правда, они расходились в одном: Надя хотела, чтоб с ними жила ее мама, а Люська убеждала, что к родителям лучше всего ходить в гости, а жить нужно отдельно и весело. Река подхватывала и уносила листочки из блокнота, на которых фломастером была нарисована схема будущей квартиры и обозначены места расположения в ней кресел и телевизоров, диванов, детских кроваток и разных столов… Они даже как-то составляли список необходимого для семейной жизни, но не смогли составить до конца, потому что в ручке кончилась паста.

Хотели жить вместе, а через три года стало жаль пуловера, чтоб выручить человека? Тем более не насовсем же она его отдавала… Надя знала, что Люська всегда была человеком бурных затей, она с размахом начинала каждое новое дело, но и в одну минуту без объяснений все бросала, как только затея надоедала ей. Но если ты ведешь самолет и вдруг решаешь выпрыгнуть с парашютом, предупреди хотя бы пассажиров, что у штурвала никого нет. Может, пассажиры изловчатся и сами посадят самолет!

По Москве-реке прошла баржа. Наде захотелось прыгнуть на нее, чтоб всю оставшуюся жизнь плыть и плыть, смотреть на облака, на берега с далекими домами, с лесами, с любопытными детьми, с песчаными откосами и чтобы молчать, даже забыть все слова, просто смотреть и дышать запахом речной воды.

Надя вновь поднялась по лестнице, даже не оглянувшись, но подумав про себя о том, что постарается никогда в жизни здесь больше не появляться. А сейчас она не знала, куда идти, что делать, как быть дальше. Лучше всего было пойти домой, лечь и уснуть, желательно летаргическим сном. Но дома была мама с ее усиленной интуицией. Мама не могла сейчас помочь: с того букетного вечера призрак Шошина постоянно мелькал за маминой спиной.

Вот так, не зная, куда идти, Надя продолжала петлять по городу: шла проходными дворами, сворачивала в переулки, спускалась и поднималась подземными переходами и в конце концов была насильно загнана усталостью туда, куда только раз в жизни ходила с классом – в планетарий. Она подумала, что сейчас в самый раз посидеть в темноте, и пусть кто-то что-то рассказывает о далеких звездах и планетах, не имеющих к ее жизни никакого отношения. Она купила билет, устроилась в заднем ряду. Вошел лектор, высокий и худой, заговорил неуверенным голосом троечника. Поначалу лекция вообще показалась Наде похожей на дополнительный урок для отстающих учеников. Правда, ученики были от пятилетнего возраста до позднепенсионного. Надя почти не слушала, до нее долетали отрывочные сведения о силах гравитационного притяжения, о какой-то конвективной зоне, фотосфере… Погас свет, над головой поехал-закружился звездный купол, зазвучала музыка…

Однажды Надя с Люськой забрались на крышу двенадцатиэтажного дома. Они только что помирились и купили по этому поводу шоколадку. С крыши небо казалось гораздо ближе, а звезды ярче. Хотелось сидеть и смотреть на них всю ночь. Люська, разворачивая шоколад, шуршала фольгой и на звезды не обращала внимания. Но что удивительно, при всем равнодушии к ним она прекрасно разбиралась в созвездиях! Если Надя спрашивала: а это, мол, какое? Она коротко взглядывала в направлении руки и тут же называла: Лебедь, Гончие Псы, Лира… Правда, как-то летом, кажется в июле, Надя сказала Федору Ивановичу, что они с Люськой видели Близнецов, чему Федор Иванович сильно удивился, так как до этого твердо был уверен, что это созвездие можно разглядеть только зимой.