Трудности перевода. Воспоминания

Послу предпринимать какие-либо серьёзные шаги без официальных полученных по всей форме через МИД указаний — «чревато». Но тон и содержание письма говорили: терять время никак нельзя. Ранним воскресным утром я связался со штаб-квартирой альянса и потребовал срочной встречи с Североатлантическим советом. Натовцы сослались на то, что по причине уик-энда многих послов и ключевых сотрудников штаб-квартиры в Брюсселе нет, поэтому, мол, раньше понедельника такую встречу провести невозможно. Пришлось с этим согласиться, а в качестве «компенсации», чтобы соответствующий сигнал прошёл «прямо сейчас», запросил о срочной встрече с американским постпредом при НАТО Робертом Хантером. Встретились часов в 10 утра в роскошной резиденции американца (у какой-то бельгийской вдовы американцам удалось приобрести под резиденцию чуть ли не Версаль). Подчеркнул насколько серьёзно мы относимся к складывающейся в Боснии ситуации, призвал натовцев проявить разумность и сдержанность. Заявление по поводу возможности поставки российского оружия сербам «попридержал». И тут же понял: угроза уже прозвучала, вероятно, в ходе контактов по каким-то другим каналам. Хантер, улыбнувшись, спросил, не собираемся ли мы поставлять оружие в Боснию. Я сказал, что сейчас слишком раннее утро, чтобы мне выступать с такими угрозами.

На следующий день, в понедельник 11 сентября, как и было обещано, Североатлантический совет под председательством генерального секретаря собрался для встречи с российским послом. В своём выступлении я подчеркнул, что военная акция альянса абсолютно неприемлема и подталкивает Россию к оказанию «адекватной помощи» сербам. Хотя значение этого понятия я не раскрыл, Клаас зачитал заранее заготовленный текст: «НАТО будет противодействовать любым попыткам одностороннего выхода из оружейного эмбарго. Это привело бы к дальнейшему росту напряжённости, гонке вооружений в регионе».

В политическом плане натовцы очень старались выйти на позитив: подчёркивали значение России для югославского урегулирования. Говорили о желательности поддерживать с нами постоянный диалог. Клаас предложил «позитивно» подать итоги заседания средствам информации. В ответ я сказал, что предпочитаю откровенность.

Обстановка в Боснии развивалась по неблагоприятному сценарию, но оставалась в поле российско-натовского диалога. А это пригодилось уже очень скоро — в период выработки модальностей участия российского военного контингента в силах по выполнению мирного соглашения в Боснии и Герцеговине. Встретившись в ноябре в Брюсселе со своими натовскими коллегами, министр обороны Грачёв согласовал модальности по сути «автономного» статуса российского миротворческого контингента в рамках ведомых натовцами многонациональных сил. Российские миротворцы появились в Боснии в январе 1996 года.

Тогда же произошли важные изменения как в руководстве российской дипломатии, так и Североатлантического альянса. В самом начале 1996 года Министром иностранных дел России стал Евгений Максимович Примаков. Что касается НАТО, то в конце 1995 года генсекретарь Клаас был обвинён в финансовых махинациях в «донатовский» период и был вынужден уйти в отставку. Начался процесс поиска нового генсека альянса, показательный с точки зрения того, кто есть кто в НАТО.

После отставки бельгийца европейские члены альянса стали рассуждать, в том числе и в прессе, о том, что, коль скоро главнокомандующим натовских вооружённых сил в Европе по традиции является американец, выбор генерального секретаря — прерогатива европейцев. Когда в разговоре с Хантером я как-то упомянул об этом, он недовольно нахмурился. То, что последовало дальше, иначе как показательной поркой не назовёшь. Американцы вызвали в Вашингтон для собеседования одного из главных европейских претендентов на роль генсекретаря — политика с известным именем, хотя он колебался и официально свою кандидатуру не выдвигал. Разговор в Вашингтоне, как ему показалось, прошёл успешно, и он объявил об официальном выдвижении на должность генсекретаря НАТО. Буквально на следующий день в Вашингтоне объявили о том, что он Соединённым Штатам не подходит. Примат США в альянсе как гаранта европейской безопасности нашёл своё новое подтверждение. На пост руководителя альянса был найден другой, устраивающий американцев кандидат — испанец Хавьер Солана.

Примакову и Солане предстояло сыграть важную роль в развитии отношений России и НАТО. Однако их взаимодействие сложилось далеко не сразу. Вмешался «протокол».