Трудности перевода. Воспоминания

Праздничный концерт в Культурном центре духоборов (в зале человек на 800 не было свободного места) продолжался 4 часа без перерыва, хоры сменяли друг друга (мужской, женский, смешанный, молодёжный). Поют духоборы без музыки, но очень сильными голосами в энергичной манере. Встречаются самые неожиданные творческие находки. Так, моё немузыкальное ухо уловило мелодию «Интернационала» с текстом на религиозный манер. Певцов, прибывших из разных мест, совершенно не смущало, если они исполняли только что прозвучавшую у другого хора мелодию. Было видно, что петь и слушать пение духоборы могут сколько угодно. Зайдя в Культурный центр на следующее утро, я увидел знакомую картину: зал был полон, очередной хор исполнял свой репертуар.

Перед отъездом духоборы пригласили меня на специальный завтрак, чтобы обсудить перспективу их возвращения в Россию. Всё было очень трогательно. Чувствовалось, постоянно говоря об этом, духоборы сами до конца не верят, что пойдут на такой шаг. Но связи с Россией они прерывать не будут, наезжая в нашу страну по разным поводам.

Помимо визита «сборной Канады», 2002 год был «пиковым» для нашего посольства ещё и потому, что страна принимала саммит «восьмёрки». В живописном Кананаскисе, по сути, состоялось полное вхождение России в эту структуру — мы получили право принять саммит «восьмёрки» у себя, а значит и председательствовать в ней в течение 12 месяцев.

Затем командировка стала постепенно катиться к логическому завершению. Однако по возвращении в Москву в мае 2003 года оказалось, что я уехал из Канады, но не с Севера. Меня назначили послом по особым поручениям, предписав заниматься арктическим сотрудничеством. Россия, объяснил мне ставший к этому времени министром Игорь Сергеевич Иванов, готовится к председательству в Арктическом совете: «Если ты что-нибудь не придумаешь, никто за тебя ничего не придумает».

С северной проблематикой в Канаде я действительно неплохо познакомился. В частности, во время исключительно интересной поездки по канадскому Северу, организованной для группы послов. Понимал проблематику коренных народов Севера, ведь канадские инуиты (их около 100 тысяч человек) — близкие родственники нашим коренным народам Севера. В придачу к Арктическому совету в круг моих обязанностей входил и Совет Баренцева сотрудничества, что позволяло поближе познакомиться со скандинавскими странами. При этом мне должны были помогать два сотрудника Второго Европейского отдела МИД (у которых кроме этого были и другие обязанности), а также секретарь, которую я «делил» ещё с двумя коллегами. Приходилось вспомнить суворовское: побеждать надо не числом, а умением. Как ни парадоксально, вскоре выяснилось, что имеющихся сил и средств в принципе достаточно. Те российские регионы, где мы проводили заседания Арктического совета (Якутск, Ханты-Мансийск) воспринимали это с большим энтузиазмом. Их оргработа производила большое впечатление на гостей. Главной нашей внутренней задачей тогда, как виделось мне, было воспользоваться председательством в Арктическом совете для возрождения в России внимания к Северу. Его в значительной степени утратили в бурный период конца XX века. В этих целях удалось привнести Арктику в тематику Петербургского международного экономического форума, организовав на нём специальный круглый стол с участием министров и руководителей крупных компаний, работающих на Севере. Как выяснилось, мои обязанности по председательству в Арктическом совете предусматривали необходимость «нести арктический флаг» на международные форумы, где так или иначе затрагивалась северная тематика. А оказалась она широко востребованной и политически острой.

В 2000 году Арктический совет принял решение о подготовке масштабного исследования «Оценка влияния изменения климата в Арктике на глобальное потепление», которое должно было включать и рекомендации в отношении того, «как с этим бороться». Однако к 2004 году, когда исследование было готово, в США (они во многом инициировали и финансировали проект) поменялась администрация (на смену Клинтону пришёл Буш), а с ней и отношение Вашингтона к проблеме изменения климата. Американская делегация в Совете стала «приглушать» доклад и попыталась вообще «замотать» любые рекомендации, вызвав возмущение участвующих в работе Совета организаций коренных народов Севера. (Уникальность Совета состоит в том, что в нём за одним столом с представителями правительств восьми арктических стран сидят и несколько упомянутых организаций.) Коренные северяне видели в глобальном потеплении угрозу своему традиционному образу жизни.

Последовал непростой «переговорный процесс». В итоге доклад всё же увидел свет и вызвал немалый международный интерес. Мне пришлось председательствовать на его презентациях в ходе крупных конференций в Аргентине, Кении и Китае.

Было ясно, что внимание к арктическому региону — научное, экономическое, стратегическое — привлечено во всём мире. Ещё одна причина для России по-настоящему «вернуться» в Арктику. Рад, что именно так и стало происходить.