Трудный день

— План ГОЭЛРО… — согласно повторил он. — Конечно… Конечно… И каков же объем этого плана? Листов пять?

— Пятьдесят, — как нечто само собой разумеющееся сообщил Глеб Максимилианович.

— Сколько? — почему-то шепотом переспросил Александров.

— Пятьдесят листов, — четко произнес Кржижановский.

Александров, недоумевая, посмотрел на Глеба Максимилиановича, потом куда-то в сторону, потом снова на собеседника.

— Пятьдесят — за три недели?!

— Видимо, меньше — за девятнадцать дней…

Все запротестовало в Александрове: черт возьми, да знает ли Глеб Максимилианович, о чем говорит?! Легко вот так давать задания! Пятьдесят листов за девятнадцать дней в нынешних-то условиях, когда люди голодают, трамваи стоят, а в типографиях холодно, как на улице! Но в том-то и дело, что Глеб Максимилианович конечно же знал об этом великолепно…

— Выясните обстановку, — предложил Кржижановский. — Прикиньте, что нужно для выполнения задания, а потом мы зайдем к Ленину.

«К Ленину…»

И вот, помотавшись по типографиям, посовещавшись с людьми, Александров снова явился к Глебу Максимилиановичу. Нужна помощь Ленина.

Владимир Ильич принял их сразу же.

— Книгу о плане ГОЭЛРО нужно отпечатать к съезду, — напомнил он. — Вам все известно: бумаги почти нет, типографии стоят замерзшие, рабочие думают о хлебе… Три недели или того менее — срок небывалый. Наверное, рекордный. Возможно ли? Чем нужно помочь?

— Возможно, — сказал Александров. — Книгу будем печатать в пяти типографиях сразу… — Александров торопился и все трогал в кармане пиджака сложенный вчетверо листок бумаги с перечнем необходимых продуктов. — Но нужно рабочих подкормить, иначе сил не хватит…

— Что и сколько нужно?

— Вот, Владимир Ильич… — Александров вынул листок из кармана.

Ленин прочел записку.

— Немного.

Подписав, он стал подробно расспрашивать о том, что нужно еще, как книга будет печататься, как оформляться: он знал типографское дело не хуже иного специалиста. Когда он издавал «Искру», ему приходилось не только редактировать ее, но постоянно наблюдать работу метранпажа, наборщиков, рабочих.

— Так, — сказал Ленин и обратился к посетителям: — Все ли мы учли?

— Все, — сказал Александров, довольный, что продукты, о которых он говорил печатникам, будут у них чуть ли не сегодня.

— Кажется, все, — подтвердил Кржижановский.

Александрову хотелось успокоить Ленина, поскорее закончить этот разговор («И других дел у него много!»), и он стал убеждать:

— Владимир Ильич, революционной сознательности, энтузиазма у печатников хватит. Сделаем.

— Это хорошо…

Вроде бы все, пора уходить: помощь Ленина получена, обо всем договорились… Но как ни спешил Александров, дорожа временем Председателя Совнаркома, встать было как-то еще неудобно: Владимир Ильич о чем-то раздумывал.

— «Сознательность, энтузиазм…» — повторил он и обратился к Александрову: — Вы сказали, что план будет печататься в нескольких типографиях сразу?

— Да, Владимир Ильич, — подтвердил Александров. — В пяти.

— А машины у вас есть? — вдруг спросил Ленин. — Хотя бы одна?

— Нет…

— На чем же вы будете доставлять материал в типографии? Пешком? На извозчике?

Александров сконфуженно молчал: об этом он не подумал…

— Автомобиль дадим, — сказал Ленин. — Объясните, пожалуйста, типографам всю важность плана ГОЭЛРО. — И, вспомнив, как в феврале этого года рабочие типографии бывшей Кушнерева печатали брошюру Глеба Максимилиановича «Основные задачи электрификации России», закончил: — Я уверен, что они сделают все возможное, чтобы выполнить это задание. — Ленин протянул Александрову руку.

Проходя по залу заседаний, по коридору, Александров на все лады повторял про себя: «А машины у вас есть? Машины есть?»

А Владимир Ильич уже разбирал свежую почту. И вдруг — объемистый пакет.

«От Покровского!»

В пакете оказалась сшитая суровыми нитками рукопись страниц на полсотни и лист великолепной, уже забытой, белой глянцевой и упругой бумаги. Ленин с интересом развернул записку.

«Дорогой Владимир Ильич!

Здесь краткие соображения, касающиеся электрификации России. Пусть это будет моей посильной помощью Вам. Очень прошу не забыть Бежецкий уезд в Брянской губернии — мою родину.

С пожеланием успехов

Федор Покровский».

Ленин откинулся на спинку кресла и, все еще держа письмо в руках, смотрел на него.

«Человек!»

В тот день, когда Покровский был у него, Ленин дал задание Горбунову помочь профессору чем можно. Конечно, многим не поможешь, но не дать умереть с голоду, поддержать, безусловно, возможности есть. Владимир Ильич позвонил в Управление делами.

Горбунова на месте не было, и вместо него пришла Мария Петровна.

— Владимир Ильич, помощью Федору Васильевичу занималась я, — сказала Мария Петровна, стоя неподалеку от дверей. Говорила она тихо, спокойно.