Трудный день

Когда Мария Петровна появлялась в кабинете или на заседаниях Совнаркома, Ленин замечал, что ее присутствие действовало на него как-то особенно. Иногда при появлении Марии Петровны он вспоминал мать. У них было много общего: и имя у них одно, и эта спокойная уверенность в себе, и стремление помочь, поддержать, и что-то еще, не определяемое никакими словами… Владимир Ильич знал: если за дело бралась Мария Петровна, можно не беспокоиться.

— Занимались вы… Очень хорошо, Мария Петровна, — ответил Ленин.

— Товарищ из комендатуры сразу же отвез Федору Васильевичу четыре фунта хлеба, сахар, пшено. Я проверила исполнение.

— Хорошо. Когда это было?

— Десятого, Владимир Ильич.

— Так…

— Дров у него не оказалось. Отвезены и дрова. Тоже десятого! Я также проверила, Владимир Ильич. По-моему, он болен, сегодня обязательно добьюсь правды…

— «Добьюсь»? — спросил Ленин и взглянул искоса на Марию Петровну.

— Домашние что-то скрывают, по крайней мере от меня…

— Пожалуйста, узнайте — и сегодня же!

— Обязательно, Владимир Ильич.

— Спасибо, Мария Петровна. — Ленин уже взялся за рукопись, как вдруг добавил: — Он на днях не обращался в ВСНХ или в комиссию Кржижановского? Договорился?

— Вы, Владимир Ильич, ничего не сказали об этом…

— Да, да… Он должен был туда непременно обратиться.

Владимир Ильич встал, вышел из-за стола. Мария Петровна видела, что Ленин взволнован. В таких случаях ей всегда хотелось по возможности переложить тяжесть и заботы с его плеч на свои. Но она могла помочь Владимиру Ильичу только в мелочах. Ну хотя бы это!

— Пожалуйста, пусть товарищ Кавлетов зайдет, — Ленин заглянул в какую-то бумажку на столе, — в три… После совещаний…

— В три? — Мария Петровна всегда повторяла в вопросительной форме числа, часы, фамилии, называемые Лениным, чтобы дать Владимиру Ильичу возможность поправить, если она его не поняла или не расслышала. Ведь был же случай, когда к Ленину стали вызывать «всю» коллегию Наркомзема. Всю! А Ленину нужен был всего-навсего лишь список всех ее членов. — Хорошо, Владимир Ильич, — ответила Мария Петровна.

Кавлетов был принят ровно в три, после совещания по хозяйственным вопросам и разговора с Цюрупой об улучшении снабжения промышленных центров продовольствием.

Лицо его показалось Ленину еще самодовольней.

— Как дела с Покровским, товарищ Кавлетов?

— Покровский не приходил, товарищ Ленин, — почтительно ответил Кавлетов. — Я ждал, но он так и не явился.

— После того, как вы его шуганули со свойственной нам р-революционной смелостью! — как бы про себя заметил Ленин. — «Ждали!» — И спросил: — А почему вы сами не поинтересовались, что с ним?

Кавлетов помялся: говорить откровенно, не говорить?

— Что же ему — кланяться, товарищ Ленин? — наконец сказал он.

— Так! — Владимир Ильич этого и ожидал. — Значит: «Буржуй! Враг! Знать не желаю!» Значит, старые специалисты не нужны?

Кавлетов молчал.

— Вы, товарищ Кавлетов, сами можете разработать проект хотя бы небольшой электростанции?

— Я, товарищ Ленин, являюсь…

— Знаю, знаю… Ответьте, пожалуйста, на мой вопрос!

— Не могу разработать!

— Так! Можете сами сделать рабочие чертежи?

— Но, товарищ Ленин…

— Пожалуйста, отвечайте на мои вопросы!

— Не могу сделать.

— Не можете. Вы инженер?

— Нет…

— Хотя бы техник?

— Нет…

— Выходит, в технике вы невежда. Но кто же, по-вашему, будет строить электростанции? Строить, а не заниматься болтовней, хотя бы и сверхреволюционной? У нас своих специалистов нет! Кто будет строить, товарищ Кавлетов?

Кавлетов молчал.

С папкой под мышкой, в расстегнутом пиджаке, из-под которого видна была косоворотка из черного сатина, вошел Калинин. Ленин поздоровался с ним и предложил:

— Садитесь, Михаил Иванович.

Кавлетов посмотрел на Калинина, который скромно сел как можно дальше от него и Ленина, и, обращая на себя внимание Калинина, выпрямился в кресле. Присутствие всероссийского старосты приободрило его.

— Я член партии, товарищ Ленин! — гордо заявил Кавлетов и с независимым видом посмотрел на Калинина. — Правящей партии, — оборвал он фразу, чтобы придать ей большую значимость.

— Тем более, товарищ Кавлетов! Это ко многому обязывает!.. Таких коммунистов, как вы, у нас много, и я бы отдавал их дюжинами за одного добросовестно изучающего свое дело и честного буржуазного спеца.

От неожиданности Кавлетов онемел и встал, не замечая, как передвигает на столе с места на место какую-то газету.

— Дюжинами, — повторил Ленин.

— Не понимаю… — произнес Кавлетов. — Диктатура пролетариата и революция поставили задачу перейти из царства необходимости в царство свободы. Я хочу сознательно выполнять свой долг перед мировой революцией… Я не могу понять, почему нужна именно электрификация, а, допустим, не газификация всей страны? — Он еще с деланным видом смотрел на Калинина, однако начинал понимать, что случилось что-то страшное. Он падал в пропасть, и уже ничем и никак нельзя было спастись!

— Все слова! Объясняли десятки раз. Наконец вопрос решили, вынесли постановление, утвердили, и снова — слова! Вы не хотите подчиняться решениям партии…

— Я — партии? — перебил Кавлетов.