Трудный переход

Она всегда смеялась, когда Демьян начинал сыпать своими нехитрыми остротами. Не было в этих остротах ничего острого, и для посторонних они были даже непонятны. Но стоило Палаге взглянуть, с каким выражением лица произносил их Демьян, чтобы она засмеялась. Да он и сам улыбался заранее тому, что ещё хотел только сказать, и в смелых, открытых глазах его так и играли чёртики.

Демьян, войдя, заполнил собою всю скромную комнатку девушек. Два аккуратно застланных узких топчана, какие-то беленькие вышивки, чистая занавеска на единственном окне… Тут были тишина и уют. Демьян вначале дивился: зачем эти вышивки, тряпочки и занавески? Можно ведь обойтись и без них. Суровая жизнь Демьяна воспитывала его с детства в бедной крестьянской избе, где не только не было ничего лишнего, украшающего, но порой даже недоставало и самого необходимого. Поэтому Демьян привык относиться к предметам иного, не деревенского бедного быта с пренебрежением. А кроме того, это связывалось у него с представлениями о "господах", о "господском житье", которых он был самый упорный и непримиримый враг. Однако Палага очень быстро приучила его и к тряпочкам и к занавесочкам, и они ему теперь даже нравились. Над топчаном Палаги висело вышитое украинское полотенце. Около топчана Веры стояла тумбочка, и на ней — увеличенный портрет мужчины с усами; Демьян знал, что это отец Веры, о котором он слыхал не один раз от Трухина.

Прежде чем войти, Демьян старательно вытер ноги: на дворе стояла мокрая оттепель. Это была первая оттепель, которая всегда вызывает у лесозаготовителей беспокойство. Если крестьян она радует, предвещая близкую пахоту и сев, то лесозаготовителей предупреждает: торопитесь, зимний сезон кончается! Рубщики ещё могут валить лес — но как вывозить его из тайги к месту сплава, если санная дорога испортится? В этом году необычайно рано — уже в конце января — повеяло теплом. Снег залоснился и кое-где осел. Желтея, он делался рыхлым. Тонкая плёнка серого наста покрывала сугробы. У бараков, истоптанная десятками ног, появилась грязь.

Демьян от порога прошёл к Палаге, заглянул ей в лицо. Палага протянула ему ладонь дощечкой, Демьян легонько пожал её обеими руками.

— Раздевайся, садись, — сказала она.

Демьян стал снимать с себя ватник. Палага смотрела, как он двигался, и ей, право же, ничего не нужно было, как только на него смотреть — на его плечистую, с широкими лопатками фигуру, на крутой затылок и эту круглую голову, настоящую лихую, забубённую головушку, которую она так бы и взяла в свои руки, поворошила бы спутанные волосы на ней и положила бы её к себе на колени. Но Палага умела сдерживать свои чувства.

Много времени прошло с тех пор, как в столовой на Партизанском ключе она услышала от самого Демьяна его романтическую повесть. Тогда он рассказывал её сибирякам. Но даже начала этой повести она не знала. Кто был тот друг, что завещал Демьяну свою жену? При каких обстоятельствах это происходило? Палагу тогда заинтересовало лишь одно: где эта женщина, которая, как она поняла, играла во всей истории главную роль? Жива ли она? А если жива, то какое отношение имеет к ней Демьян? Выполнил ли он волю своего друга? Женился ли на ней?

Палагой двигало обыкновенное женское любопытство, когда она просила беру узнать через Сергея, женат ли Лопатин. При этом она вовсе не имела каких-либо видов на него. Но любопытство её оказалось тем коготком, из-за которого пропала и вся птичка. Палага попалась. Заинтересовав её своим рассказом, Лопатин, сам того не ведая, добился, что она выделила его среди других людей. А потом оказалось, что он и верно обладает самобытным, притягательным для Палаги характером. Ведь Палага и сама была недюжинной натурой. Вот они и подошли друг к другу.