Труп из Первой столицы

— Нам просто повезло, что Гавриловский не выдал в своем оправдательном монологе все, что знал про вас и мадам Бувье, — Коля решил быть откровенным. — В следующий раз может не повезти.

Воцарилась долгая пауза. Николай не выдержал первым:

— Я думал, вы скажете, что следующего раза не будет, — он требовательно посмотрел на Морского, но тот пожал плечами, указывая на Ирину. Решения об участии во всевозможных нехороших авантюрах в этой парочке, похоже, принимала лишь она.

— Следующего такого же раза не будет, я обещаю, — грустно улыбнулась Ирина и, тяжело вздохнув, прикрыла глаза. — Я вообще больше не собираюсь доставлять кому-либо из вас неприятности. Думаю, вы про меня больше не услышите. Ближайшие три года так точно.

Света с Колей недоуменно и тревожно переглянулись. Морской недовольно пояснил:

— Ирина Александровна, несмотря на все пережитое и, наверное, даже благодаря ему, решила, что, если выберется из сложившейся ситуации, то все же поедет в стольный град Киев. Насовсем. И вот, выбралась.

— Именно так, — Ирина с вызовом глянула на бывшего мужа. — И незачем иронизировать. Я еду в Киев, меня ждут в театре.

Коля покрепче сжал Светину руку, призывая жену не расстраиваться. Друзья сидели в сквере возле дома «Слово»… Вокруг щебетали птицы, умопомрачительно пахло зеленью, голубое, чуть зашторенное нежными облаками небо одновременно и окрашивало все в яркие солнечные цвета, и берегло от излишней жары. Как-то даже не верилось, что этот чудесный мир наравне с летним теплом и беззаботностью может вмещать в себя такие нелепые вещи, как убийства, отвратительная, но спасительная ложь или вынужденные расставания.

— Здоров, Чернов! — вдруг донеслось от первого подъезда. Реплика была произнесена с сильным иностранным акцентом, и друзья, даже раньше чем увидели знаменитый бежевый плащ, поняли, что к дому приближается Луи Арагон.

— Надоели уже! Сколько можно! Я буду жаловаться, в конце-то концов! — привычной бранью разразился балкон первого этажа.

Тихо захихикала явно довольная эффектом от своих рассказок Ирина. Морской тоже хмыкнул.

— Товарищ Арагон! — закричал Коля вслед. — Мы к вам! А где остальные?

— О! Друзья мои, я рад вас видеть! Пойдемте в дом, — Арагон изобразил жестом что-то похожее на разворот, призывая всех пойти во двор к отрытой двери черного хода. Коля с удивлением заметил, что, говоря на разных языках, они с Арагоном прекрасно понимают друг друга.

— Эльза Юрьевна и мадам Бувье отправились отдать кому-то книгу и в целом попрощаться с соседями. Мы наконец-то уезжаем, — бодро пояснил догоняющий Арагона юноша в хорошем костюме. Николай с удивлением узнал Поля. Поэт был гладко выбрит и подтянут.

— Приветствую! — довольный произведенным эффектом небрежно бросил Поль и помчался следом за мэтром. У подъезда компанию уже поджидали оживленно переговаривающиеся Эльза Юрьевна и мадам Бувье.

— Эй, обыватели! — зычно заголосил в этот момент кто-то посреди двора. — Айда играть на пиво! — и тут же процитировал знаменитый шуточный девиз харьковского пива, придуманный все тем же Маяковским: — «Какая б ни была авария — пью пиво “Новая Бавария”»! Слыхали? Словяне, хватит спать, соседи наступают!

— А вот это уже настоящий Майк Йогансен. Тот самый гений, но в дворовой ипостаси, — начала рассказывать Ирина, незаметно робко глянув на Морского. Тот одобрительно кивнул, подтверждая, что она ничего не перепутала и может продолжать рассказ. — У них тут иногда будто не жилой дом, а санаторий. Со всеми предлагающимися спортивными состязаниями. Зимой заливают каток, летом играют то в вышибалу, то в футбол. Все скопом — взрослые и дети. Соревнуются с соседними домами и друг с другом…

— Собирайся народ, кто в футбол идет! — словно в подтверждение ее слов хором закричали какие-то детишки с дальнего конца двора.

— Я! Я пойду! — внезапно закричал Поль и побежал переодеваться.

— Хоть кому-то вся эта история пошла на пользу, — уже в квартире констатировала Эльза Юрьевна, глядя, как обновленный поэт расшвыривает вещи в поисках спортивной формы.

— У меня не было выхода, — отвечал Поль. — Когда тебя презирает даже такое ничтожество, как Гавриловский, невольно начинаешь задумываться и меняться. И потом, Маяковский тогда на сеансе не зря ведь придирался… — Было не ясно, шутит он или действительно верит в откровения духов. — Да где же моя форма?! — раскидав все вещи из своего чемодана, Поль переключился на содержимое шкафов. — Что вы смеетесь? Наверное, ее никогда не было, правда? А, черт с ним, поиграю и в костюме… — он глянул в зеркало и удовлетворенно хмыкнул. — Покойник говорил, я не могу не пить? Так вот, могу!

Задорно хлопнув дверью, поэт ушел. Мадам Бувье с Ириной, не сговариваясь, кинулись собирать разбросанные вещи обратно в чемодан.