Truths: The Future of America First

Вот что самое интересное: если бы вы задали этот вопрос активистам трансгендерного движения, они бы ответили, что эти скудные ресурсы здравоохранения должны быть использованы для лечения заболевания, которое они вообще отрицают как заболевание.

Многие трансгендерные организации решительно выступают за полное исключение гендерной дисфории из DSM, поскольку, по их мнению, трансгендерность не является психиатрическим или медицинским заболеванием; это социальная конструкция (или, возможно, нормальная изменчивость в человеческой популяции). 15 Но если трансгендерность не является медицинской проблемой - или, по их мнению, проблемой вообще, - то почему медицинская страховка должна оплачивать лечение?

Внутренняя несогласованность становится еще более непонятной, если учесть, что главный постулат трансгендерного движения заключается в том, что чей-то переход не является менее действительным только потому, что человек решил не делать операцию. Другими словами, XY, которая "является женщиной", не менее женщина только потому, что у нее есть яички и другая мужская анатомия. Хирургия - это индивидуальный выбор, и решение о том, ложиться под нож или нет, никак не влияет на то, насколько "легитимным" является переход человека. Но если это так, то даже с точки зрения социальной конструкции (если отбросить тот факт, что нет никакой медицинской необходимости, если трансгендерность больше не является медицинской проблемой), желание удалить традиционно "мужскую" анатомию является простым предпочтением (хотя, как признается, сильным для некоторых людей). В таком случае, согласно собственным принципам трансгендерного движения, удаление нетрадиционно конформирующихся частей тела носит чисто косметический характер.

Это значит, что страховка не должна за это платить. Трансгендеры это знают. Поэтому умные из них лишь смягчают свое "несогласие" с психиатрическим диагнозом. Но неохотное согласие на то, чтобы "гендерная дисморфия" осталась в DSM только для того, чтобы обеспечить страховое покрытие, по сути, является мошенничеством. Это ничем не отличается от того, как если бы женщины, желающие сделать липосакцию за счет государства или работодателя, придумали новый диагноз "дисморфия большой талии", а затем настаивали на том, чтобы страховка оплатила счет. Либо трансгендерность - это психическое заболевание (в этом случае, по крайней мере, есть аргумент в пользу того, что страховка должна покрывать лечение, хотя вопрос о том, должно ли это лечение быть консультацией по вопросам психического здоровья или хирургическим вмешательством, остается открытым), либо нет. Но они не могут получить обе стороны.

"РЕЧЬ ИДЕТ О ФАНАТИЗМЕ".

Серьезная версия основных дебатов на самом деле сводится к состраданию и жестокости. Сторонники каждой из сторон широкой трансгендерной дискуссии считают, что они на стороне сострадания, а другая сторона - на стороне жестокости. Никакие доводы не убедят убежденного солдата на другой стороне дебатов, потому что разум изначально не был основой их взглядов. Но я думаю, что определенная демонстрация сочувствия, без ущерба для необходимости защиты детей от физического или химического воздействия или целостности женского спорта, в конечном счете, поможет пройти долгий путь.

Один из самых больших сюрпризов за время моей работы в кампании был получен не от кого иного, как от основной прессы. Во время предвыборного цикла телеканалы "прикрепляют" молодых репортеров к основным президентским кампаниям, чтобы те посещали все мероприятия и пресс-конференции и в целом освещали деятельность кандидата. Я видел этих репортеров почти каждый день в течение более чем года.

Одной из этих вкраплений была репортер из крупной новостной организации. Назовем ее Кори. Кори была особенно трудолюбива - никогда не пропускала ни одного мероприятия и всегда спешила задать вопрос. Кори часто и с уважением бросала мне вызов по вопросу гендерной идентичности, особенно по поводу моего мнения о том, что трансгендерность - это психическое расстройство.

На одном мероприятии в восточной Айове, проходившем поздно вечером в переполненном баре на пятьдесят человек или около того, я задал несколько особенно оживленных вопросов о трансгендеризме, который навязывают детям в школах по всему штату и стране. В зале присутствовало несколько родителей, которые были по понятным причинам расстроены и публично высказали свои опасения, что подтолкнуло еще большее число людей. Со своей стороны, я без обиняков ответила, что трансгендерность - это психическое заболевание и требует соответствующего отношения, чем вызвала бурные аплодисменты аудитории. После этого мероприятия Кори догнала меня на парковке и попросила поговорить с ней один на один, пока я шла к автобусу.