Царь-монах. Государи и самозванцы на русском престоле

А тем временем в Заборье стало горячо. Разметав и разрубив секирами лёгкий забор из высоких кольев и раздвинув возы дворяне и дети боярские смоленского эртаула ворвались в горящий гуляй-городок. Около тысячи казаков бросились им навстречу, и в проломе завязалась кровавая сеча. Но большинство казаков всё же не приняло участие в схватке. Почти 4 тысяч защитников гуляй-города или тушили пожар, или оказались в замешательстве. Они не взялись за оружие, не смотря на призывы Дмитрия Беззубцева и атамана Аничкина «дать бой супротивникам». На помощь смолянам вскоре подоспели воины из Данилова монастыря, ведомые Скопиным. Этих было более тысячи человек. Воины эртаула смяли защитников и ворвались в гуляй-городок. Правда, московские воеводы не успели вовремя стянуть кольцо и полностью блокировать гуляй-город. У юго-восточных ворот, произошла новая скоротечная схватка. Здесь собралось более полутора тысяч верхоконных казаков, которые ринулись вон из Заборья. Дворяне и дети боярские успели несколько раз выпалить по тем, кто рискнул прорваться и избежать плена. В этой схватке полегло ещё до восьмисот казаков. Между тем, казаки, оставшиеся в Заборье, связали Беззубцева, Аничкина и двух их соратников, а затем сложили оружие и «сдалися за крестоцелованием». Они «государю били челом и Крест целовали на том, что ему государю служить будут». Их полностью разоружили и отправили в Москву.

В последние три дня боёв повстанческое войско потеряло более 2-х тысяч бойцов. Большинство из них погибло в Заборье или близ него. Более 5 тысяч повстанцев или сдались, или добровольно перешли на сторону противника. Обескровленный отряд Беззубцева откатился на юг. Болотников отступил сначала к Серпухову, затем к Алексину, а следом ушёл в Калугу. Он привёл туда около 10 тысяч копий и сабель. Многие из его людей имели огнестрельное оружие. В его отряде осталось и несколько пушек, поставленных на лафеты с колёсами. Беззубцев же привёл к Туле до 2 тысяч конных казаков и боевых холопов с пищалями и ружьями.

* * *

Гражданская война всё более набирала силу. Как кузнец раздувает меха, как горнило набирает жар, так разгоралась и Смута, сжигая и испепеляя в своей топке сотни и тысячи человеческих жизней, увеча в сражениях, в пытках и казнях, коверкая судьбы десятков тысяч людей.

Времена «рыцарского отношения» к раненым и пленным, когда благородно прощали большинство «ошибавшихся», из числа сложивших оружие воинов противника, и затем распускали их по домам, как это было зимой 1604 – весной 1605 года, ушли в небытие, хотя и остались в памяти народа. Правда, уже весной 1605-го в лагере под Кромами казаки ногайками и плетьми разогнали остатки войска царя Бориса Годунова. Нечто повторилось и 26 октября 1606 года после боя под Троице-Лыковым. Тогда служилые люди Истомы Пашкова разогнали ногайками, избили и ограбили несколько тысяч таких же служилых людей, детей боярских и дворян из войска Шуйского.

Однако, уже после ожесточённого сражения на Угре, повстанцы начали применять устрашающие меры к представителям противостоящего лагеря. Так князь Борятинский, после года пребывания без следствия и суда в тюрьме у восставших, свидетельствовал судьям Разрядного приказа, что: «Как колужане заворовали, царю Василью изменили и пришол в Колугу Ивашка Болотников и отца ево велел, повеся за ноги, рострелять ис пищалей…». Страшная казнь князя Барятинского-старшего воскресила жуткие картины кровавых карательных акций в Комарической волости конца зимы 1605 года. Тогда князь Мстиславский направил на подавление восставшей Комаричей служилых кадомских и касимовских татар. «Воровская» волость была подвергнута жестокому разорению. Население бежало в окрестные леса. Всех попавшихся мужчин без разбору и следствия татары вешали за ноги, жгли и расстреливали из луков. Женщин и детей топили в проруби. Крестьян, оставшихся в живых в той бойне, татары полонили и потом продавали в холопство. Но тогда в 1605 году карателями были «нехристи» – служилые кадомские татары. А теперь-то, в 1606 году, такое непотребство стали творить православные, русские. И это явно был далеко не единственный случай.

Царские воеводы отвечали на это ещё более кровавыми мерами. После разгрома повстанческого войска под Москвой в укреплённом лагере у села Заборья войска Шуйского захватили около 700 пленных – казаков и боевых холопов. Эти пленники недолго томились в московских темницах. Тех «воров, которые поиманы на бою, (Василий Шуйский) повеле посадить в воду». Каждую ночь их выводили сотнями, ставили в ряд и убивали ударом дубины по голове. Трупы тех убиенных и раненых, потерявших сознание людей, спускали под лёд в реку Яузу. Один из предводителей заборского войска – атаман Аничкин был посажен на кол. Тысячи «воров» были брошены в тюрьмы в разных городах.

Казаков, что сдались в Заборье на милость победителя, распределили на постой в Москве. Шуйский же «повеле им давати кормы и не веле их ничем тронути». Вскоре все они были повёрстаны на государеву службу.

* * *