Царь-монах. Государи и самозванцы на русском престоле

Несмотря на то, что осаждённые были обеспечены рожью, намолоть её в достаточном количестве не было возможности, поскольку мельницы находились за стенами монастыря. Рожь медленно мололи на небольших ручных мельницах и пекли хлеба. Но прокормить столь значительное количество людей было очень непросто. Теснота вынуждала людей жить на открытом воздухе. Непраздным женам приходилось рожать детей при чужих людях. Но тогда в обители «никто со срамотою своею не скрывался».

* * *

В исторической литературе под влиянием нарративных источников сложилось представление, что поражение правительственной армии в Рахманцевском сражении повлекло за собой массовый переход потерявшего всякие политические ориентиры населения «Замосковного края» и других областей России на сторону самозванца. Только ростовчане пытались встать против тушинцев, за что были жестоко наказаны врагами. Считалось, что успехи сторонников самозванца были достигнуты благодаря массовым выступлениям народа, искренне верившего, что «истинный царь» обеспечит им лучшую долю, и явному нежеланию дворян сражаться за «боярского царя».

Однако, документы архива Я.П. Сапеги свидетельствуют, что сразу после Рахманцевского сражения присягу самозванцу принесли только жители прилегавших к Троице-Сергиеву монастырю восточных волостей Московского уезда, Вохны, Александровской слободы и её окрестностей. Из челобитных крестьян и свидетельств иностранцев видно, что их слободы, деревни и села, оказавшись в полосе наступления войск Я.П. Сапеги, стали добычей тушинских фуражиров-загонщиков, которые отнимали у крестьян продовольствие, деньги, имущество, грабили храмы. Население ждало, что царь Василий постарается защитить их от «ратных, воинских людей», но и правительственные отряды вместо помощи занялись грабежом крестьян и посадских, подготавливая столицу к осаде. Жители Подмосковья оказались между молотом и наковальней. Они решили искать защиты у Лжедмитрия и принесли ему присягу 23–27 сентября 1608 года. Большое впечатление на присягнувших произвело разбирательство, которое устроил Ян Сапега в своем стане по поводу разграбления монастыря и храмов Александровой слободы. Войско публично приговорило слуг и наемников, виновных в грабеже, к суровому наказанию. Расправа породила иллюзии, что новая власть решительно покончит с подобными эксцессами.

Но всё же дворяне, посадские и крестьяне большинства городов и уездов Замосковного края в тот момент, по-видимому, продолжали надеяться на Василия Шуйского и его воевод. Побывавший в стане Лжедмитрия после Болховского сражения владимирский воевода Сеитов, получив приказ Василия Шуйского организовать отпор тушинцам в Замосковье, энергично взялся за дело и, по-видимому, укрепил эти надежды. Он вёл переписку с властями Суздальского, Муромского, Ярославского, Переяславского и Ростовского уездов и передал им распоряжение царя: крепить осаду и одновременно направить под его начало детей боярских и «даточных людей»[51]. Местом сбора дворянского ополчения воевода наметил Переяславль-Залесский. Тем временем фуражиры-загонщики из войска Яна Сапеги проникли вглубь Переяславского уезда. О том свидетельствуют челобитные крестьян Лжедмитрию.

Местные власти не имели достаточно сил, чтобы воспрепятствовать грабежам и насилиям, т. к. часть дворян села в осаду в Троице-Сергиевом монастыре. Сбор правительственных войск затягивался, а слухи о наказаниях наёмников в стане у Троицы обнадеживали. Вероятно, не без колебаний, часть переяславских дворян, посадские и крестьяне, вслед за подмосковными крестьянами и жителями Александровой слободы, решили целовать Крест Лжедмитрию и просить защиты у Яна Сапеги. Посольство переяславцев с изъявлением покорности прибыло к гетману 7 октября. Послы переяславцев, по-видимому, сообщили Сапеге о приготовлениях воеводы князя Т.Ф. Сеитова.

Уже на следующий день гетман отправил в Переяславль-Залесский небольшой отряд, командирами которого назначил наёмника Петра Головича и обрусевшего шведа, торговца из Ярославля Тимофея Бьюгова (Лауренса Буйка) с приказом приводить к присяге местных жителей, а если откажутся, – «воевать, бить, палить, брать». Секретарь Сапеги Александр Юшизыский свидетельствовал, что основу отряда составляли 300 запорожских казаков, которые накануне доставили в лагерь Сапеги из Тушина пушку для обстрела Троицкого монастыря калеными ядрами. Гетман усилил их тремя гусарскими ротами. Вероятно, в отряде состояли 600 запорожцев и татар.

Тушинцы заняли Переяславль-Залесский, где к ним, по данным «Нового летописца», присоединились местные дворяне. Рожнятовский отметил, что их (русских дворян) было около 200. Общая численность тушинского отряда достигла примерно 800 сабель.

* * *